Катастрофа была такой огромной и загадочной, что Джуди хотелось зажмуриться — или броситься к Алессандро, обнять его, прижать его голову к груди и утешать…
Голос ее мужчины прозвучал безжизненно и равнодушно.
— Не хочется быть банальным, но… Это действительно конец. Представление окончено. Джуди, я присоединяюсь к словам синьора Спардзано. Мне жаль. И — прости меня.
— Сандро…
— Не надо, рыжая. Я поплатился за ложь. За гордыню. За высокомерие и самоуверенность. Это — расплата, хотя я, убей Бог, не могу понять, о чем говорил старый лис. Что он мог узнать… А, ладно. На данном этапе это уже неважно. Серж!
— Да?
— Бумаги на развод готовы?
— Да, я привез все. Пришлось повозиться, но теперь…
— Сандро!
— Не надо, Джу. Мы не смогли бы, ты права. Ложь — это стена.
— Я не понимаю, о чем ты…
— Понимаешь. И я понимаю. Нет, нет, не плачь, я действительно ПОНИМАЮ. И не осуждаю, поверь. Как ты сказала — разная жизнь? Верно. Серж! Я хочу, чтобы Джуди Маклеод был выплачен ее гонорар за превосходно проделанную работу имиджмейкера. Кроме того, при разводе ей должно отойти…
— Я не желаю это слушать, слышишь?! Я не возьму ни цента, я никогда не хотела твоих денег, я хотела тебя!
Алессандро страдальчески сморщился, прижал ладони к вискам.
— Джу, не надо. Серж, конечно, свой, но не до такой же степени.
— Мне все равно! Я люблю тебя, я всегда тебя любила, а ты — ты второй раз выгоняешь меня из своей жизни! Это нечестно, Сандро!
Серж Тоболовски внезапно откашлялся и заговорил каким-то металлическим голосом, разом перекрывшим и глухой голос Алессандро, и крики Джуди:
— Я прошу прощения, Алессандро, но тут есть одна неувязочка. По закону при разводе синьора… миссис Кастельфранко получает две трети твоего состояния…
— Что?!
— Что?!
— … Поскольку на ее иждивении находится малолетняя дочь, и она является ее душеприказчицей.
Алессандро вскочил.
— При чем здесь дочь Джуди? Какое она отношение имеет ко мне?!
Джуди схватилась за сердце, но Серж и глазом не моргнул.
— Отношение к тебе, Алессандро, она имеет самое непосредственное, так как является твоей родной дочерью, рожденной в законном браке от Джудит Тайры Маклеод, гражданки США. Элизабет Сара Маклеод — фамилия матери, но в шестнадцать лет девочка может сама выбрать, чью фамилию ей носить…
Огромным прыжком Алессандро настиг своего адвоката и взял его за горло мертвой хваткой.
— Ты идиот? Тогда будь им, но не делай идиота, из меня. Я видел ее на фотографии. Ей четыре года от силы! И как я мог ее зачать? Прислать пробирку с собственной спермой?!
Джуди ошеломленно смотрела на Алессандро, а в голове с устрашающей быстротой крутились мысли. Так вот почему… Боже, какая глупость…
Серж, возможно, и рад был возразить, но доступ воздуха в горло ему перекрыли начисто, поэтому он только сипел и дергался. В этот момент у самого входа на террасу раздался еще один голос, низкий и спокойный. Голос начальника личной охраны Алессандро Кастельфранко, Тони Блерико.
— Отпусти его, Алессандро. Ты нас пугаешь. И не ори. Серж говорит правду.
Джуди обернулась — и схватилась за сердце, не в силах пошевелиться. Алессандро отпустил Сержа и тоже медленно повернулся. Лицо у него побледнело так сильно, что Серж всерьез испугался, не упадет ли граф Читрано в самый настоящий обморок.
У самых ступенек стояли двое: гигант в черном костюме и темных очках и рыжеволосая девочка семи лет. Ее огненные кудряшки были схвачены в два залихватских и кривоватых хвоста. Девочка смотрела на Алессандро недоверчиво и исподлобья. Синими-синими глазами.
Изучив ситуацию, Лиза Маклеод покрепче прижалась к огромной ноге Тони Блерико и подергала его за руку, в которую вцепилась намертво.
— Это — папа?
— Ага. Тот самый, про которого я тебе рассказывал в самолете. Похож?
— Ну да. А зачем он душит дядю в очках?
— Это они так играют. На самом деле папа с ним дружит.
— Понятна-а… Мамочка, ты не ругайся, ладно? Тетя Люси не виновата, ее просто Тони уговорил, и тогда она сказала, что надо спросить Лизу, то есть меня. Тони со мной поговорил, мы подружились. И я сказала, что раз мамочка — то я поеду, а на папу мы посмотрим — посмотрим и решим, стоит нам его брать или нет. Вот. Ты теперь не волнуйся. Если он будет и нас душить, так у Тони есть во-от такенный пистолет, он его запросто победит.
Джуди невольно фыркнула. Ее маленькая дочь росла на редкость хладнокровным и рассудительным ребенком. Вся в отца.
Алессандро осторожно шагнул вперед. Еще шаг, еще и еще. Присел на корточки перед рыжим чудом и заглянул ей в лицо. В свое собственное лицо, озаренное светом синих глаз.
— Лиза? Ты — моя дочка?
— Ну! Раз ты мой папа, значит, я твоя дочка. А почему это тебя столько времени не было?
Алессандро медленно протянул руку, коснулся пальцем рыжих кудряшек. Потом опустился на колени, взял руку девочки и прижался к ней лбом. Могучие плечи вздрагивали в беззвучном рыдании. Тут уж и Джуди не выдержала, заревела в голос, подбежала и плюхнулась рядом с Алессандро, обняла Лизу и его, прижалась, засмеялась, опять зарыдала…
Серж сорвал с себя галстук и торопливо налил сок в высокий бокал. Подумал — и щедрой рукой плеснул туда же граппы. Тони невозмутимо высился над воссоединившейся семьей, в основном потому, что Лиза по-прежнему крепко держалась за его руку. Видимо, в этом море страстей Тони ей представлялся наиболее надежным причалом, как оно, собственно, и было.
Позади Сержа раздался какой-то шорох, и молодой адвокат обернулся. Гаэтано Спардзано ошеломленно наблюдал за происходящим. Лиза заметила его и очень обрадовалась.
— Ух ты, смотри, Тони, тут и дедушка для меня образовался! Здравствуй, дедушка, я твоя внучка Лиза. Мы теперь все нашлись и все будем жить вместе, ладно?
В этот момент Серж Тоболовски понял, что История принадлежит смельчакам. Железной рукой он подхватил Спардзано под локоть и увлек его в дом, на прощание торопливо улыбнувшись Лизе.
— Синьор Спардзано, нам надо обсудить вот что: возможно ли перестроить старый дом до зимы?
— А? Д-да… Я…
— Я тоже растроган! Это совершенно готическая история. Разлучница, интриги, трагическая ошибка — роман можно написать.
— Так он не знал?!
— Вы что! Разумеется, нет! Вы себе можете представить, чтобы Алессандро Кастельфранко бросил своего ребенка? Я — нет. Купчую оформим сегодняшним числом?
— Отстань, крючкотвор! С сердцем плохо… Дарственная у меня, пень ты оливковый! Дарственная! Неужели я могу продать мальчишке его собственную родину?!
Эпилог
Из разговоров в последующие дни…
— Она красавица. Настоящая красавица. Жаль, что папа у нее идиот.
— Да, жаль.
— Что?!
— Ничего. Не обижайся. Мама не лучше. Не могла сразу все сказать.
— Я же тебе не давал слова вымолвить. Ох, не надо, стыдно. И как я мог! Она же вылитая я!
— Характер тоже твой.
— Откуда эта карточка?
— Это ей четыре годика исполнилось, а в Уичито приехал Лунапарк. Там такие автоматы для фотографирования были. Мы наснимали уйму карточек, дома в альбоме остались. А одну я всегда таскаю с собой. Я по ней ужасно скучаю.
— Джу… Почему ты ничего… Нет, это глупый вопрос. Прости меня.
— Прощу. Если будешь просить прощения так же, как сегодня ночью.
— Это я обещаю. Иди ко мне.
— Ты что, сбрендил? Лиза…
— Она показывает Тони приемчики. Ее в школе научили, она говорила.
— Сандро…
— Джу…
— Понял? Вот так вот берешь — и хрясь об песок! Здоровско?
— Здоровско. А плавать ты умеешь?
— Неа. В Уичито нет речки. И озера нету. А ты умеешь, Тони?
