Шоколад с перцем, или От любви бывают дети

– М-м-м-м-а-а-а-а-м-м-м-м-м, эт-т-т-т-т-а-а-а щ-е-е-к-к-к-о-о-т-т-н-о-о-о.

Ад и преисподняя. Когда этот чертенок успел стать таким сильным?

– Гэвин. Прекрати. Это не игрушка, – процедила я сквозь стиснутые зубы.

Я затеяла игру в ожесточенное перетягивание резинового пластикового члена с моим с сыном (!). Не судите меня строго!

– Нет, иглушка. Почему ты заблала себе все хорррошие иглушки? – Гэвин пыхтел, всем телом наваливаясь мне на руку, чтобы вырвать из нее эту штуковину, и я в самом деле, пошатнувшись, оступилась.

– Нет, ребятки, правда, не волнуйтесь, он уже у меня, – язвительно говорила я своему отцу и Картеру. А те стояли плечо в плечо в нескольких шагах и любовались представлением. Переглядывались и взрывались хохотом.

Конечно. СЕЙЧАС-то они проявили солидарность, мать твою, когда я с боем рвала секс-игрушку из руки моего малыша!

– Гэвин, отпусти СЕЙЧАС же! – выкрикнула я.

– Лучше сделай как говорит мама, Гэвин. Она делается злюкой-баламукой, когда не может поиграть со своей игрушкой, – засмеялся мой отец.

Картер с радостью ему поддакивал, пока я не бросила ему взгляд, ясно говоривший: «Если не прекратишь этот бардак и не поможешь мне, ни за что больше не пущу тебя к себе в трусики». Он тут же закрыл рот и наконец-то задвигался.

– Слышь, Гэвин, я тут привез тебе кое-что, на крыльце оставил. Эта игрушка куда лучше, чем у твоей мамы. А ну, давай бегом за ней, наперегонки! А ну, кто первый? – предложил Картер.

Гэвин, не говоря больше ни слова, разжал свою мертвую хватку на вибраторе и рванул за входную дверь.

– Тебе повезло, что вовремя помог мне, а то ведь последствия были бы очень-очень серьезными, – сердито выпалила я Картеру.

Он явно не врубился в серьезность ситуации, поскольку даже сейчас все еще похохатывал. Отец же мой просто сидел и отирал с глаз слезы. Потом я посмотрела на себя и поняла, что подкрепляла свои слова, едва не тыча вибратором Картеру в лицо.

Я быстренько опустила руку, открыла ящик стола и швырнула в него пластиковую игрушку, и вовремя: Гэвин вбежал обратно в дом с игрушечным ружьем, в ковбойской шляпе и со звездой шерифа на рубашке.

– Эй, вы, все-все, кто плохие, я за вами за всеми слежзу! Узна?ете, фто натволили, когда вам впаляют по пелвое число, – распевал он, наобум целясь ружьем во все стороны.

– Ого, да. Копы в последнее время разбушевались, – пробормотал Картер.

* * *

Когда ехали к бару, я даровала Картеру прощение, потому что… Да ладно, вы только гляньте на него. Не могла же я затаить на него злобу, но при этом испытывать сексуальное влечение. Это самым серьезным образом шло бы вразрез нашим общим интересам и мне самой.

Дела в баре начинали набирать обороты где-то после семи вечера, когда шедшие с работы посетители заполняли его толпами. Лиз с Джимом и Картер отужинали за отдельным столиком, после чего все втроем перебрались к бару. В момент, когда я уже в несчетный раз проходила мимо них, Картер поймал меня за руку. Повернулся на сиденье боком и притянул меня к себе прямо меж ног. Я положила свой пустой поднос рядом с ним на стойку бара, а Картер опустил руки мне на бедра.

– Помнишь, я как-то пообещал, что всегда скажу тебе правду о твоем заде? – спросил Картер.

Вот он, час расплаты! От, черт, знала же, что не стоит вылизывать до донышка чашку молочного шоколада, когда вчера закончила плюшки лепить. Теперь я стояла у него меж ног и чувствовала, как на глазах раздаюсь в бедрах. Разве вчера у меня при ходьбе ляжки терлись друг о друга? Спорить готова, он волновался, как бы от их трения искры не посыпались.

Только тебе под силу унять пожар в ляжках. Этот гад, Медведь Смоки[68], только и заботится что о жителях леса. Наплевать на лес. А вот если в моей пещере запылает костер желания, то он спалит всех к чертовой матери. Неужто Картер считает меня толстой?

– Клэр, мне даже в этом жутком гаме слышно, как у тебя колесики в мозгах заскрипели. Остынь, я вовсе не собирался говорить, что ты растолстела, – ругнул он меня.

Я знала это.

– Просто хотел сделать тебе комплимент! Забыл добавить: я всегда буду говорить тебе, когда твоя попка выглядит потрясающе, не могу пропустить твои шортики. Всякий раз, когда ты проходишь мимо, у меня повышается не только слюноотделение.

Я прикусила нижнюю губу и улыбнулась.

– Что-нибудь еще?

Ага, я опять напрашивалась на комплименты. Что это в баре сегодня так жарко?

– Да, – произнес в ответ Картер и нежно поцеловал меня. – А еще я всегда скажу, что, когда гляжу на твои такие длинные и сексуальные ноги, то не могу не думать, как бы ты меня могла ими обвить. – И он снова тронул мои губы своими. – А еще я всегда скажу, когда ты будешь такой прекрасной, что кому-то лучше звякнуть Богу, потому как Он не досчитывается ангела.

– Фу-ууу, Картер, сколько тебе лет? Ты что, на мне дешевенький способ кадрежки пробуешь?

– Я с пятнадцати лет дожидался, когда его можно будет в ход пустить, – заулыбался Картер.

– Ребят, вам еще не надоело? – забурчала со своего места сидевшая рядом с Картером Лиз. – Пока я вашу воркотню слушала, меня чуть не стошнило.

– Ая-яй-яй, ну разве эти двое не самая прелестная парочка?

Я отвернулась от Картера, услышав у себя за спиной сочащийся сарказмом женский голос.

– Тэша, ты какого черта тут делаешь? – сурово спросил Картер и встал у меня за спиной.

Стоять, твою мать! Тэша? Бывшая? Та, с кем Картер жил до своего приезда сюда? Ну, не соленый ли огурчик на тот хреновый бутерброд, каким является моя жизнь? Само собой, еще надо, чтоб и видок у нее был как у порнозвезды! Мили белокурых волос, сияющие голубые глаза и цвет лица лучше некуда. Не говоря уж о тончайшей талии и прелестнейшей паре силиконовых «подружек», какую мне доводилось видеть. Ну, прямо только со стола хирурга слезла и к нам прикатила. Настоящая грудь не бывает такой безукоризненно круглой. Если бы я не возненавидела ее с первого взгляда, то, может, попросила бы дать мне их потрогать. Лицо какое-то знакомое. Она перекинула волосы за одно плечо, и я вдруг сообразила, откуда ее знаю.

– Слушай, это же ты была на девичнике Дженни с секс-игрушками несколько недель назад?

Я почувствовала, как подошла Лиз и встала рядом.

– Ой, ну да, я ее помню, – с улыбочкой произнесла Лиз и скрестила руки на груди. – Тошномордая Тэша.

Тошномордочка возмущенно фыркнула:

– Меня звали Томительная.

– А вот и нет, Тошномордая, я в этом вполне уверена, – возразила Лиз и глянула на меня, ища подтверждения.

Я согласно кивнула. Потом прибавила:

– Так оно в точности и было. Она потому, наверное, не помнит, что мы у нее за спиной шушукались. – Я даже плечами повела.

Не успела я опомниться, как Тошнюха уже возмущалась на весь бар:

– Слышь ты, шлюха, коль ты у Картера новая милашка на неделю, это не делает тебя какой-то особенной.

Тут все и завертелось. Картер принялся орать на Тэшу, Тэша – на всех нас, и Лиз отпихнула ее от меня. А я стояла посреди этой суматохи в полном шоке.

– Тэша, хватит, – рассерженно выпалил Картер. – Говори, что тебе от меня надо, или проваливай. Нечего тебе тут на пустом месте представления устраивать да еще и Клэр оскорблять.

Та еще разок злобно глянула на меня, потом снова обратила взор на Картера и язвительно поинтересовалась:

– Ах ты, зараза! Немного ж тебе потребовалось времени, чтоб отыскать на все согласную дуру, а?

От, черт, ну, нет. Не хватало еще, чтоб она меня дурой назвала.

Я шагнула к ней, едва сдерживаясь: у меня руки зудели от желания смахнуть самодовольное выражение с этого личика.

– Какая прелесть! И это я-то дура? И так меня называет умная недотрога, которая, если верить слухам, всех парней, чьи адреса в телефонном справочнике нашла и в алфавитном порядке обслужила, пока с Картером была. У тебя в трусах не щелка, а гигантская зияющая дыра, вроде той, какую айсберг в «Титанике» оставил. Это место преступления, где сотни парней вопят в ужасе и откуда пытаются выскочить прочь.