— Дурацкая затея. Да мне может элементарно словарного запаса не хватить!
— Вряд ли там от тебя потребуются какие-то особенные слова, кроме тех, что ты уже успешно используешь для чтения и общения. А я расскажу тебе всё, что требуется.
— Даже если расскажешь — из меня парламентёр, как… как…
— Снезжана, я не могу предугадать реакцию светлых. У меня есть предположения, но жизнь — не шахматы и не скаук. Я знаю только, что лучше не дразнить их моим появлением… ни моим, ни Альи. А вот вы с Морти в случае чего найдёте убедительные аргументы. Она — сердцем, ты — разумом.
Аргументы Лода тоже были убедительными. Но затея мне всё равно не нравилась.
— Я надеюсь, мы хотя бы пойдём с твоими волшебными кольцами? Чтобы нас могли призвать обратно, если что.
— Конечно. Мы с Альей будем наблюдать за вами, постоянно. А ещё с вами пойдёт Восхт, мы вернём его светлым в качестве жеста доброй воли. Я бы и Кристу отправил обратно, если б нас не связывал ритуал… Но ошейник останется на нём, пока мы не заключим мир. И Восхт будет защищать вас с Морти даже ценой своей жизни.
— Потому что ты ему прикажешь?
— Именно.
Я тяжело вздохнула.
Конечно, лестно, что Лод доверяет мне столь важную миссию, да ещё совместную с Морти. Можно сказать, ставит меня на одну ступеньку с возлюбленной. Только вот парламентёр из меня действительно так себе.
Не говоря уже о дурных предчувствиях.
Может, это просто волнение. Или привычка по жизни — ожидать худшего. Но сейчас, когда я понимала, что переговоры уже совсем близко, что до них осталось каких-то три дня…
Мне не верилось, что всё выйдет так, как нам хотелось бы.
Впрочем, не я ли сегодня утром решила, что обязана помочь Лоду, если смогу?..
— Хорошо. Я пойду.
Он улыбнулся, и глаза его словно сделались светлее.
— Спасибо. — Колдун снова взял вилку. — Можешь все оставшиеся дни мучить меня любыми вопросами о светлых, тёмных, минувшей войне и истории Риджии.
— Обязательно. — Я опустила взгляд, уставившись на пустую тарелку. — У меня к тебе будет одна просьба.
— Всё, что угодно, — в голосе Лода скользнула насмешка. — Я ведь не могу отказать.
— Покажи мне… моего друга. Ещё раз. Я хочу увидеть его.
Я должна его увидеть. Убедиться, что с Сашкой всё в порядке, и попросить у него прощения, пусть даже он не услышит. За то, что бросила его. За то, что думаю о нём куда меньше, чем нужно. За то, что позволила себе увлечься незнакомцем, так на него не похожим; за то, что собираюсь остаться с этим незнакомцем, пока он не перестанет нуждаться во мне.
Нет, я не выбираю между Сашкой и Лодом. Я вернусь домой. Обязательно.
Просто, наверное, не так быстро, как хотела.
Конечно, из-за разницы в беге времени технологии нашего мира успеют уйти вперёд — но я быстро всё наверстаю. Нашему проекту по созданию искусственного интеллекта это не помешает. Только придётся придумать чертовски убедительную версию моего исчезновения, чтобы объяснить, где я пропадала, и не загреметь в психушку…
Ладно, об этом подумаю потом.
Но если б я могла поговорить с Сашкой — думаю, он бы понял меня. В конце концов, универ он как-нибудь окончит и один.
А вот война ждать не будет.
— Хорошо, — спокойно откликнулся Лод. — После завтрака устроит?
— Да я не тороплю, можно и…
Где-то послышался истошный лай. Зазвучал громче, приближаясь. Я вскочила. Осознав, что звук идёт из-за приоткрытой двери в библиотеку, попятилась прочь от неё. Понимала, что Бульдог вряд ли набросится на меня, но лай заставлял нервничать.
А потом из библиотеки выскочил зверь.
И это был не Бульдог.
Паппей действительно походил на крысу. Только цвета был странного: золотистого с тёмными пятнами, и длинный хвост оказался не розовым, а чёрным. Бульдог вприпрыжку мчался за ним — уже молча. Грызун метнулся ко мне, и я с визгом отскочила, но он уже бежал в другую сторону — явно испугавшись меня больше, чем я его.
Смена направления помогла ему увернуться от Бульдога, который щёлкнул челюстями в миллиметре от его хвоста. Затем пса немного занесло на повороте, и за это время паппей успел скрыться на лестнице, ведущей вниз. Обиженно тявкнув, Бульдог рванул следом.
А я вдруг сообразила, что встала прямо напротив того угла, который пёс облаивал вчера.
Должно быть, где-то там вход в норку паппея. А я преградила ему путь к безопасности, и грызуну ничего не оставалось, кроме как бежать дальше. Здесь ведь даже шкафов нет, чтобы за ними спрятаться…
— Долгая выходит охота. — Лод невозмутимо доедал свой омлет. — Не волнуйся, Бульдог его поймает.
Какое-то время я смотрела на изгиб лестничного колодца.
А потом, сама не зная зачем, тоже побежала вниз.
Я действительно не знала, зачем бегу. Жалела грызуна? В конце концов, никогда не понимала, что люди находят в охоте. Странное, неправильное увлечение: получать удовольствие от смерти живого существа, которое не смогло увернуться от твоей пули…
А даже если так, что я могу сделать? Я и подойти к Бульдогу побоюсь, не то что помешать ему.
Но когда я сбежала с последней ступеньки, моя помощь уже не требовалась.
— Вон! Пошёл вон! Пусти его, ты, псина!
На лестнице крики Навинии не были слышны — должно быть, Лод поставил звуконепроницаемый барьер, — зато сейчас зазвенели в ушах разгневанным колокольчиком. Принцесса сидела на полу, яростно пытаясь вырвать из пасти Бульдога золотистый комок; пёс рычал, упирался всеми лапами и выпускать добычу очень не хотел.
Однако в конце концов всё же выпустил.
Навиния торжествующе вскочила, прижимая паппея к груди. Бульдог залился злобным лаем, норовя цапнуть её за ногу, и принцесса явно приготовилась пнуть его в бок.
Но тут заметила меня.
— Сделай что-нибудь с вашей зверюгой! — сердито бросила девушка, отступая на шаг.
Выполнять её приказы не хотелось, но ворчание пса раздражало и меня.
— Бульдог!
Услышав мой крик, пёс оглянулся — и замолчал.
Видимо, слишком удивившись тому, что я наконец обратилась к нему.
— Иди наверх! — крикнула я на русском, для пущей убедительности топнув ногой и замахав руками. Не надеясь, что поможет, но попытка не пытка. — На место! Место! Быстро!
Обиженно дёрнув ухом, Бульдог одарил меня укоризненным взглядом.
И послушался.
Я, остолбенев, смотрела, как он ковыляет к лестнице.
Значит, первый хозяин успел обучить его командам? Или это я прирождённый дрессировщик?..
— Он умирает!
Навиния в панике разглядывала паппея, лежавшего на её ладонях. Золотистая шёрстка с редкими тёмными полосками слиплась от собачьей слюны; хвост при ближайшем рассмотрении оказался не голым, как у крысы, а тоже покрытым шерстью, чёрной и гладкой.
Вроде бы грызунам положено дышать мелко и часто… но у зверька бока вздымались редко, судорожно, тяжело. Наверное, Бульдог всё же успел его придушить. Или сломать что-нибудь.
Жалко.
— Лучше не трогайте его, — предупредила я. — Грызуны часто разносят…
— Это не собака, а ушастый кровожадный уродец! — прошипела Навиния, не удостоив вниманием мои слова. — Где вы его взяли?
— Ничего не уродец. — Мне стало обидно за Бульдога. — В моём мире, между прочим, таких разводят и продают за большие деньги. Как домашних любимцев.
— Их? У вас там королевство безумцев?
— Во-первых, у нас не…
— Ему что-то повредили! — Принцессе уже было не до меня. Дрожащим пальцем она лихорадочно поглаживала золотистый бок паппея. — Проклятый ошейник! Мне нужна моя магия! Я могу его излечить!
Мне стало смешно:
— Вы правда думаете, что мы на такое купимся? Снимем с вас ошейник, чтобы…
— Да при чём тут это! — закричала Навиния с неожиданным бешенством. — Он живой! И он умирает! А я не в силах ему помочь, хотя могла бы!
— Это просто грызун, принцесса. Вредный и надоедливый. И он попортил не одну мою вещь.
Услышав спокойный голос Лода, Навиния вскинула голову.
