- Только если с ними будешь говорить ты! Из за нашего отъезда они посчитают нас
невежественными. Ты почетный гость, - говорю я, поднимая Росарио и придерживая ее
головку. - Куда мне положить ее?
- В другой комнате есть кровать, - говорит Мози, направляясь к толпе, чтобы
попрощаться.
Я оставляю Росарио спать рядом с ее братом, а затем раздаю около сорока поцелуев в
щеку, прежде чем нам позволяют покинуть дом. Несколько мужчин провожают нас до
машины. Мози снова и снова пожимает их руки. Прощание длиться так долго, что в какой-то
момент мне кажется, что они начинают заново приветствовать друг друга. Я задумываюсь о
том, чувствует ли он себя плохо из-за того, что нам нечего им оставить. Теоретически мы так
же бедны, как все живущие здесь. По крайней мере, в данный момент. Я знаю, что у нас
больше возможностей, чем у них. Я благодарна и за свое образование и за американское
гражданство. Я в курсе собственных привилегий.
Вернуться в Marriot, словно вернуться домой. Удобства и услуги теперь извращенная
роскошь, порождающая чувство вины. Постель и подушки, словно небесные облака. Я
кручусь в постели, зарываясь лицом, как хаски (порода собак) на снегу. Мне бы хотелось, чтобы мы могли украсть кровать с матрасом и отвезти их к тете и дяде Мози.
Вместе, мы гуглим фотографии, интервью на YouTube и клипы из телевизионных
выступлений. Количество материала на нее просто удивительное. Помимо того, что она копия
своей матери, Бриза в точности похожа на него. Вы не смогли бы убедить меня в том, что у
них разные отцы, даже при наличии генетических тестов. Ее жесты, рост, черты лица, все это
те же элементы головоломки из которых состоит Мози. У них одинаковые глаза, одинаковые
носы, одинаковые полные губы и широкие рты, даже их волосы той же структуры - партнеры
в долбанной рекламе Pantene. Они оба должны быть на телевидение.
Я чувствую непосредственную близость к ней, но так же какие-то странные уколы
ревности. Мне грустно из-за ее физического состояния и одновременно с этим меня
отталкивает ее популярность. Ее жизнь была намного легче, чем жизнь Мози. Так больно, что
они отобрали ее и то, что благодаря их преступлению она, вероятно, получила жизнь лучше
той, что была, только все усложняет. Даже ее голос похож на голос Мози. Я не могу не
заплакать.
Я пытаюсь проглотить слезы и поддержать его. Если я испытываю такой натиск
эмоций, то и представить не могу, что это все делает с ним. Я хватаю его руку и тяну его на
свое бедро.
- Это должно быть так трудно, - говорю я, сжимая его руку.
Он кивает головой, но его глаза приклеены к видео, где она расхаживает по красной
дорожке, с тиарой и огромным букетом роз.
- Мой отец приезжал в Лос-Анджелес, чтобы увидеться со мной, когда мне
исполнилось тринадцать. Я заставил его уйти. Я не хотел с ним ничего общего.
- Ладно. И как он поступил?
- Я просто хотел, чтобы ты узнала об этом. До того, как мы двинемся дальше.
- Что на счет Бризы, ты хочешь встретиться с ней? Возможно, это поможет тебе и
твоей маме понять то, что произошло - возможно, перестать печалиться…
- Ты, черт возьми, сумасшедшая, Лана? Встретиться с ней? Ты разве не видишь, кто
она? Думаешь, это так просто? Пойти рассказать ей, что я ее давно потерянный брат и сделать
счастливое, телевизионное воссоединение семьи?
- Может, для начала написать письмо? Мы могли бы позвонить в полицию?
Мози проводит по волосам кулаками, идет к мини бару и резко открывает пиво. Я вижу,
как мышцы его спины сжимаются под его футболкой. Он настолько разозлен, я боюсь, он
может сломать бутылку.
- Ты осознаешь, что «семья», которая забрала ее это семейка наркобарона? Они убьют
меня на секунду раньше до того, как я вообще смогу приблизиться к ней.
- Если они любят ее, возможно, они проявят некоторое сострадание. Учитывая ее
состояние, возможно ей осталось жить ни так долго.
- Я потратил всю свою жизнь, нуждаясь в том, чтобы с ней все было в порядке.
Я направляюсь к холодильнику, достаю маленькую бутылочку рома и наливаю ее в
стакан с колой. Пей одно и тоже и тогда тебе не станет плохо. Слова моей подруги Джэни
эхом раздаются у меня в голове. У меня на уме опустошить весь чертов мини бар и затем
уложить Мози в постель.
- И теперь она в порядке, но возможно ей нужен ты, чтобы ей стало лучше. Это все
поразительно. Могу поспорить, мы запросто могли бы связаться с ней.
- Если ты хоть на секунду подумала, что государственные органы и политики не в
сговоре с наркобаронами, то ты ничего не знаешь о Мексике. В этой стране коррупция
просочилась так глубоко, что плохие парни и хорошие здесь заодно. Расскажи полиции, и они
заткнут нас до того, как мы хоть еще раз сможем открыть свои рты.
Играет видео Кристины, ведущей кубинского ток шоу, и Бриза или Ана Мария
Мирамонтес, как знает ее остальной мир, которой здесь не больше четырнадцати лет,
рассказывает свою историю. Кристина роется в информации касательно ее удочерения и
подробностей ее болезни, выделяя ее хронические боли. Кристина спрашивает ее о
пересадках и донорах, и Ана Мария заметно съеживается. Она признается, что ее может
спасти почка только члена ее биологической семьи. Ее иммунная система слишком ослабла, чтобы принять любого другого донора. Она вытирает жирные слезы с глаз и они каскадом
падают на ее блузку.
Кристина идет на убийство и смотрит прямо в камеру. Она непрестанно моргает
глазами и склоняет голову, словно пытаясь, чтобы ее мольба звучала как подлинное
сопереживание, а не как приманка для поднятия рейтинга. Она начинает взывать к
биологической семье Аны Марии, что если они смотрят, то должны появиться и помочь этой
бедной, милой, драгоценной девочке. Она может выжить с трансплантатом, пожалуйста, пожалуйста, найдите ее. Ее приемная мать сжимает руку Кристины, обливается водой, которая выплескивается на ее хирургическим путем увеличенную грудь, и пачкает рубашку
черными от туши для ресниц слезами. Ее губы полные силикона скручиваются в
неприглядной гримасе. - Пожалуйста, - умоляет она. - Помогите нам спасти ее! - ее игра
достаточно драматична, чтобы конкурировать с актерами тяжеловесами телевизионных
сериалов.
Я не могу не заметить, как она смотрит в камеру, что она держит за руку Кристину, а не
свою дочь. Мози закрывает компьютер и встает, скрещивая руки на своей крепкой груди.
У меня скручивает живот. Уже достаточно плохо, что они разрушили его жизнь и жизнь
его матери, но теперь они хотят разрезать его и начать красть его части тела. И я знаю, что это
невероятно эгоистично, что я злюсь и уже скорблю из-за того, что у меня никогда не было
возможности сделать так, чтобы он был моим до того, как все это случилось. Я тоже встаю и
медленно иду к нему.
- Как давно вышел этот специальный выпуск?
- Чуть более трех лет назад.
- Что в данный момент я могу сделать, чтобы помочь тебе? - мне нужны от него
указания. Я почти боюсь прикоснуться к нему.
- Мне нужно пойти порисовать, - говорит он, снова пробегаясь пальцами по волосам
и медленно выдыхая.
- Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
- Нет, мне нужно побыть одному.
И в полном одиночестве Мози уходит, чтобы сразиться с ночью.
Глава 29
Убейте меня уже. Сейчас три часа ночи.
Самая длинная ночь эта та, которую ты проводишь в одиночестве в гостиничном
номере ожидая, пока мужчина, которого ты любишь, вернется к тебе. Часы неуверенности в
том, как помочь ему справиться с тяжелым бременем, которое он несет на себе. Часы
раздумий о том, ушел ли он, чтобы просто переварить все это или же он ушел и делает там
