— Обычное имя. Варяжское! — уточнил незнакомец.
— И откуда ты про то все знаешь? Может, ведаешь, кто родичи?
— Отца твоего хлопца звали Ругивладом, а мать — Ольгою. Была она поляницей, стала женою верною.
— Не звучит. Не звучит… — молвил кузнец и уронил голову на стол.
Проницательно глянув на выпивоху, его ночной гость вдруг усадил ребенка к себе на колено и, взяв за тонкие ручонки, сказал то ли ему, то ли себе:
— Ну вот! Пора все заново начинать! Поедешь со мной?
— Поеду! — улыбнулся гостю мальчонка.
— Тогда помни — тебе путь до конца пройти надо!
Утром работалось кузнецу из рук вон плохо, подковы выходили из-под молота столь огромными, что таких на хуторе еще никто не видывал. Казалось мастеру, вроде их и четыре, а вроде — и все восемь! Ковал мужик, да зарекался:
— Надо меньше пить!
Когда же кузнец их примерил, то они пришлись скакуну как раз впору.
— Бывают еще чудеса на Белом Свете! Пожалуй, я поверю, что с эдакими копытами он обставит любого коня, — молвил кузнец, — Но откуда ж ты тогда приехал, незнакомец, и куда держишь путь?
— Явился я с севера и пока гостил тут, в Норвегии, но думаю податься ныне в Свейскую державу, а оттуда — в Хольмгард. Я много ходил морем, но теперь снова надо привыкать к скакуну. Тебе он по нраву?
— Я не смыслю в хороших лошадях, — уклончиво ответил кузнец, а сам подумал, что вопрос этот неспроста.
И вот удача! Ночной гость оправдал его предположения:
— Слушай, хозяин! Мне подходит твой мальчуган. Я возьму его с собой.
— Как это так? — не понял мужик, но от предчувствия удачи у него по спине побежали мурашки.
— Мы поняли друг друга, — продолжил незнакомец, — Ты назови цену, я готов выкупить этого хлопца.
— Видишь ли, — отвечал кузнец, — человек я неученый. Если мой Ингеальд и в самом деле готов услужить, то ничего я с тебя не возьму. Грех наживаться на убогом, и неволить мальчика не стану! Думаю, разве, на старости лет трудно мне придется без хорошего помощника.
— Молодец, хозяин! — похвалил кузнеца одноглазый гость, да и снял с пальца золотой перстень с изумрудом, — Возьми! Пусть это несколько скрасит твое одиночество! Зови мальчишку — нам пора в путь!
Кузнец отправился за пацаном, но про себя отметил такую странность, что чужестранец, еще вчера рыжебородый, ныне сед, как лунь, и лет ему на взгляд совсем немало. Впрочем, он не долго размышлял над эдакими перевоплощениями, поскольку прошлым вечером изрядно перебрал — могло померещиться и не такое.
Сияющий Иггволод занял место впереди незнакомца, крепко держась тонкими белыми пальчиками за повод. Конь укоризненно глянул на людей добрыми синими глазами.
— Не притворяйся, бездельник, что тяжело. Ни в жизнь не поверю тому, — усмехнулся всадник.
— Где же ты собираешься быть к вечеру? — спросил кузнец.
— Мне нужно на восток, я буду в Спармерке, не успеет и стемнеть, — ответил гость.
— Это уж верное бахвальство, туда и за семь дней не добраться… — возразил кузнец своему недавнему гостю. — Да, чуть не забыл! Как зовут тебя? Потому, явись отец ребенка — соседи болтливы — что мне надо ему рассказать?
— Слышал ли ты о Харбарде,[62] кузнец?
— Еще бы, Седовласа у нас часто поминают.
— Теперь ты можешь его видеть. И если снова мне не веришь — так смотри!
Мужик только рот открыл, а таинственный гость пришпорил коня, и тот перелетел через высокую ограду, ничем не задев ее. Да уж колья той ограды были в восемь локтей.
— О родителях мальчика не беспокойся. Их больше нет среди живых, они умерли в один день. Уж мне ли это не знать! — услышал кузнец сквозь грохот копыт…
Так сказывают старые люди, но правда ли это иль небыль — никому не ведомо, кроме того Седобородого, что у нас, у славян, зовут Велесом.
