Орвар, и все его люди год тому увязались за королём Рюриком и ушли дальше, на восход…
Бедная королевна приняла удар судьбы с христианским смирением. Длинную, нескончаемую зиму провели мы при дворе властителя той земли Табемысла, но едва растаяли льды, вышли на восток и через три недели при попутном ветре оказались во владениях Рюрика, вернее, его новой жены — Едвинды, сестры Орвара Одда. Это случилось в день святого Марка.
— С самого краю Света, значится, добирались? — вновь не выдержал Розмич.
— Это вы, нехристи, живёте на самом крае просвещённого мира! — вскипел священник. Тут же осёкся, потупился.
— Ладно, ладно! — отозвался Борята. — Дальше-то что было?
— Что-что… — пожал плечами кульдей. Продолжать рассказ явно не хотел. — Мы пришли в словенские земли, и тут выяснилось… Выяснилось, что Орвар Одд ни дня, ни полдня о христианском благочестии не думал. Как был дика… э… язычником, так язычником и остался. Обманул князь. И зеленоглазую Риону, с коей в земле Эрин пылинки сдувал, позабыл.
— Врёшь! — выпалил Розмич. — Олег всегда слово держит! Не мог обмануть!
Плечи Ултена опустились, он глядел печальней, чем все вдовы и сироты, вместе взятые. Когда заговорил вновь, в голосе появилась хрипотца.
— Это у нас, у христиан, единый бог. У вас, язычников, бесов… то есть богов много. Они разнятся от племени к племени, от земли к земле. Вот взять словен… Они чтут Велеса, хотя знают, что этот бес плутоват. Одним даёт удачу в дороге и охоте, другим — тем же купцам — помогает обманывать.
При последних словах кульдей пристально глянул на Розмича, и тому не оставалось ничего другого, как прикусить язык. Уж что-что, а лживость купцов собственной шкурой прочувствовал.
— У мурман главным бесом, то есть богом, — снова поправился кульдей, — признан Один, Отец Битв. Один честен, но за ним, подобно тени, ходит второй — Локи. Это лжец, рыжий, каких мало. Плут, рядом с которым ваш Велес — что дитя малое. Именно ентов Локи обучил мурманских богов плутовству и людей тому же диавольскому учит. Думаю, он-то и надоумил Орвара Одда прикрыться другим именем, обмануть королевну, чтобы заполучить её в жены. А Господь… На моей родине, в земле Эрин, его власть сильна…
Тут уже Ловчан не выдержал. Сказал, подражая скорбному тону кульдея:
— А чем дальше в лес…
— Тьфу на тебя! — Ултен вконец разобиделся. Нахохлился, как попавшая под дождь ворона, и отвернулся.
Серьёзность момента тронула только Боряту.
— Чем дело-то закончилось? — проникновенно, без издёвки, подтолкнул он.
— Чем… Моя госпожа оказалась посреди дикарских земель, с разбитым сердцем. Только истовая вера в Господа нашего помогает Ольвор жить дальше. Прежде ещё питала надежды, что Одд одумается и исполнит обещанное. Теперь… только малый шаг отделяет от отчаянья. Смиренье, кое проявляет моя госпожа, достойно святой Бригитты. И я молюсь о её судьбе каждодневно и еженощно, искренне надеюсь на лучший исход.
У костра повисло напряжённое молчание. Кто-то всерьёз переживал о доле княгини, кто-то, вроде Розмича и Ловчана, кусал губы, чтобы сдержаться от очередной колкости. Но даже алодьчане присмирели, когда увидели, как по щеке рыжебородого кульдея скользнула слеза.
Молчали дружинники так долго, что у ближайших костров забеспокоились. Даже от княжеского костра человек пришёл — выяснить, всё ли в порядке.
— Стало быть, княгиня Риона не слишком словен жалует? — спросил Ласка. — И к лесам словенским счёт имеет?
Кульдей ответил не сразу, голос дрогнул.
— Врать не буду. Имеет. Но изменить судьбу не может, потому и выбрала смиренье.
— Собственную судьбу никто менять не может, — откликнулся Борята. — Ни князь, ни деревенщина. На то она и судьба. Непреодолима.
— Ну не скажи… — вздохнул Ловчан, тут же невольно покосился на Розмича и умолк.
Борята не заметил, ответил как на духу:
— Да, ты прав. Иным удаётся. Но счастья такая замена никогда не приносит. Отказавшийся от назначенной богами судьбы сдохнет, как бешеный пёс. Рано или поздно, но сдохнет.
— Рано или поздно… мы все умрём, — буркнул Розмич. И добавил, наученный речами Ултена: — И попадём в самое пекло. Ибо чужого Господа егойного не чтим. А любим родных богов, кои нам пращуры.
Умозаключение это вызвало множество смешков — Ултена в дружине, безусловно, уважали, но в рассказы о раскалённом добела мире, куда попадёт каждая «нехристь», не верили. Почему человек должен отправиться в невесть какое пекло, невесть к какому диаволу, если все его предки на Велесовы луга ушли?
— Зря веселитесь, — изрёк кульдей сурово. — Всё так и будет.
Его одарили новой порцией смеха, и только прозорливый Ласка возразил всерьёз:
— Ты же сам сказал, дескать, «Господь твой» в словенских землях не властен. Так о чём речь?
