— Благодарю, — отвесил полупоклон индеец и уселся в машину.
Первые минут пять прошли в полном безмолвии. По-прежнему досаждала пыль, «додж» устало трясся на ухабах, поскрипывая изношенным корпусом, а попутчик сидел как изваяние, уставившись в одну точку.
— Жарко, — наконец сказал Пакстон, которого снова почему-то начала колотить нервная дрожь.
Индеец степенно кивнул.
— И пылища-то… — повторил попытку завязать разговор Стенли.
— Таковы релятивно продетерминированные результаты входных условий в данной точке этого континуума, — сказал индеец и замолк, не пояснив свою несколько туманную мысль.
Пакстон осекся. Эка, однако…
— Говорят, — сказал он, уже не надеясь на удачу, — что двадцать пять лет не было такой засухи. Но я надеюсь, скоро погода наладится. Как вы считаете?
— Саморегуляция, — отозвался странный тип. — Отклонения не превысят среднестатистическую норму. При необходимости будет введен в действие патч. Хотя, я думаю, им все же придется повозиться.
— Кхм… Фермерам?
— Да нет, как бы понятнее выразиться… Старшекурсникам. Пусть не задаются. Если я пока только абитуриент, это не значит, что молодой и совсем зеленый. Со мной придется считаться! Я им еще и не такую жару смоделирую, а что-нибудь похлеще! Весь континуум переделаю!
Водитель удивленно покосился на вмиг потерявшего свою невозмутимость индейца.
— Ничего не понимаю! — сказал Пакстон. — Сколько же вам лет и где вы учитесь?
— В ваших терминах и в вашем мире все это абсолютно лишено смысла.
Пакстон подождал продолжения, но его не последовало. Явно псих. Кто же еще? И что за день такой неудачный? То кролики мерещатся, то сумасшедшие индейцы подсаживаются… То-то он сегодня за завтраком просыпал соль! Надо избавиться от этого типа, и поскорее!
— Вы куда, собственно, путь-то держите? — как бы невзначай спросил Пакстон.
— Нам с вами по пути, не беспокойтесь, — ответил тип с нехорошей усмешкой.
По спине Пакстона пробежал холодок. Индеец неожиданно широко улыбнулся:
— Мне очень хотелось пообщаться с представителем, если так можно выразиться, гм… одной дипломной работы по давно интересующей меня теме. Кстати, а почему вы не подобрали десять минут назад бедного кролика Банни? Я думал, он импонирует вам, и именно по этой причине принял его облик…
Пакстон резко ударил по тормозам. «Додж» занесло, и он нырнул в густые заросли кукурузы. Стенли чуть было не вынес головой лобовое стекло, а индеец, будучи не пристегнут, даже не пошевелился.
Трясущимися руками Пакстон начал дергать ручку дверцы, стуча зубами от страха.
— Да не бойтесь вы так, — спокойно сказал индеец или тот, кто принял его облик.
Но Стенли, не слушая его, выскочил из машины и отбежал ярдов на пять, попав в облако медленно оседающей пыли. Бежать? Куда? Разобраться со всем этим? Но как? Или он сошел с ума? И что тогда делать? Спокойно! Раз, два, три… Главное — не наделать глупостей.
Не двигаясь, ЭТО молча сидело в машине. Пакстон, глубоко вздохнув, посчитал про себя до десяти. Галлюцинация не исчезла. Тогда он громко и четко посчитал вслух. До двадцати. И с тем же результатом.
ЭТО открыло дверь и вылезло из «доджа». Теперь ОНО приняло облик шефа Стенли — Рода Мюллера, грузного лысоватого человека с брюшком, одетого в серый костюм-тройку.
— Пакстон, — мягко сказало ОНО голосом шефа, — я не фантом. По крайней мере, не более, чем ты сам. Успокойся.
Стенли ощупал свой лоб — холодный. У него задрожали колени. Зря он не слушал радио! Наверное, где-нибудь неподалеку села летающая тарелка, и это чудовище — марсианин.
— Кто вы? — прохрипел он. — Инопланетянин?
— Нет, — серьезно ответило ОНО. — Не инопланетянин. И не из будущего. И не с Земли. А сказать, что из другого измерения, как оно и есть на самом деле, было бы семантической ошибкой, ибо этот термин в данном случае лишен для тебя определенного смысла.
— Тогда… кто? И… почему я?
— А когда любопытный мальчишка выуживает муравья из муравейника, чем он руководствуется при выборе? Господин Случай! Ну или почти он. Что же касается меня… Не вернуться ли нам в это достаточно удобное средство передвижения? Там и поговорим спокойно.
Пакстон с испугом уставился на совсем еще недавно такую родную и милую машину.
— Пойми, Стенли, если я захочу, то с легкостью могу захватить тебя и выудить любые сведения, какие надо. Хотя я и так все знаю. Могу убить тебя, наконец. Но я не буду этого делать, рассчитывая на твое благоразумие. Я хочу просто пообщаться.
