Значит, до нас тут уже побывали мародеры. Но место, которое прежде занимал сталкер-бар, охраняемый мощной бандой, никто под себя еще не подобрал. Оно и понятно: такие места удерживать непросто. Отчаянных ребят, которых и живой бес не испугает, в Зоне, как видно, почти не осталось.
Вот я и довел группу до конечной точки. Грязненько довел, но могло быть и хуже. Зверская тут Зона. На старой проходка стоила меньше. А тут… густовато.
Ну, так или иначе, довел. Добрались до самого глубокого места в заднице. Теперь надо как следует покопаться в этом месте.
Один человек у меня гробанулся, другой схлопотал пулю, и неизвестно, сколько еще народу скушает Зона, пока мы будем добираться до Периметра. Но всему этому грош цена, если я не найду сейчас книги Лодочника.
Тут рыскала моя Катька. Тут рыскал не пойми кто, но очень серьезный, еще до моей Катьки. Тут вынюхали каждый угол мародеры, а у них это промысел и, можно сказать, профессиональный навык выработался. Так какого ляда я надеюсь хоть что-то найти там, где столько народу нашло только дырку от бублика?
Бабушка, чистая душа, когда-то учила меня: «Ищи не там, где потеряли, а там, где должно быть». Именно так она отыскала в дальнем болоте колхозный трактор, на который посадили редкого алкаша.
Давно я без мыла влезаю в пропащие души сталкеров. Известен мне их обычай в большом, известны мне их уловки и хитрости в малом. И только в надежде, что знание кое-каких сталкерских секретов даст мне преимущество перед прочими охотниками на бумажное сокровище, я не остановил группу сегодня утром прямо на плацу, не сказал: «Бесполезно, там ничего нет».
Дайте время, и я сыщу тот клад, из-за которого полегло столько народу.
Мы медленно осматриваемся, разрезая темень ножами света.
В дальнем конце платформы – тупик. Там видны кровати всех мастей и сортов, доставленные из соседних домов. Между ними и простенькие коечки, и ортопедические матрасы, и какой-то эротический полигон величиной с Красноярский край. А рядом с ними тумбочки, шкафы, вешалки для постояльцев. Даже две кабинки биотуалета.
За ними, прямо у тупиковой стены, – спуск в какой-то хозяйственный подвал. Дохожу по лесенке до низа. Металлическая дверь – не знаю, каких гостей хозяева сталкер-бара похоронили в подвале, только она вглухую заварена. Еще дачный рукомойник прибит к стене, а под ним стоит ведро, вонючее – сил нет. Ничего опасного.
Слева и справа от тупикового конца – выезды из туннелей. Перед каждым навалено по баррикаде из мелкого барахла: стрелковую позицию они тут на всякий случай оборудовали. Вон там валяется армейский котелок со сгнившими остатками лапши. Вон там – планшет, разбитый о рельс. Какой-то дурень сложную электронику в Зону потащил. Работала она тут просто шикарно – целых два раза в день по три минуты…
– Терех, вам под наблюдение оба выезда.
Два других, на противоположной стороне станции, замертво заварены большими листами железа. Оставлены только смотровые щели.
На платформе, рядом с одной из этих металлических «пробок», устроен чуланчик с электрогенератором. Тому, кто здесь обоснуется следующим, эта штука очень пригодится. Можно сказать, драгоценная штука. Мародеры ее не вынесли только по одной причине: малосильная шайка орудовала, не потянули. Знать бы, как с ним работать, и мы получили бы свет. Но я не знаю. И отвлекать еще кого-то на возню с ним не очень хочу.
– Толстый, ставь по центру котел света, а потом иди охранять выход наверх.
По центру – значит посреди пестрой толпы столов и стульев. Бар ведь тут был? Бутылки пустые, кружки, ложки валяются…
А вот и Шишак. Голый, даже трусов на нем не оставили. До чего же здоров! Нины нашей в плечах пошире. Или это его уже раздувать начало? Страшно смотреть на него. Лицо и тело покрыты глубокими шрамами. Четыре пальца на руке отчекрыжены. Чем его пытали, не знаю, но пытали зло, нетерпеливо, без особой надежды вытащить правду.
В правой ноге – черная отметка огнестрела. Близ солнечного сплетения – еще одна. След контрольного выстрела в сердце. Рядом валяются полураздавленные очки. Шишак носил очки? Тоже мне, киллер-книголюб, элита русского душегубства…
Шишак знал – отдаст он то, что от него требуют, или не отдаст, а в живых его все равно не оставят. И не отдал. Из сучности. Из упырства своего твердокаменного.
Медленно прохожу платформу из конца в конец. Заглянул на рельсы. Никаких признаков аномалий. Никаких признаков чужого присутствия.
– Степан, осмотри здесь всё. Ищи любые странности. Не угрозы, нет, а любые непонятные, не укладывающиеся в норму вещи. Осмотри трупы. Обыщи. Не брезгуй. Может, что-нибудь интересное попадется.
Он смотрит на голого Шишака с омерзением, но спорить со мной не пытается. Вот и ладно.
– Нина, идемте со мной.
Парни, помните, я говорил, что у станции метро «Университет» два входа? Напоминаю вот:
