– Второй раз они меня в заложниках держат, а я хоть бы хрен… да что со мной? Дерьмом я, что ли, сделался?
Клещ ухмыльнулся:
– Не так плохо, салажонок! Ухо это ты ему оттяпал. Помог мне взять пса…
Я вздохнул. Ну, хотя бы ухо. И то хлеб.
– Толстый… помоги мне перевязаться. Аккуратно распори ножиком штанину, – заговорил опять Клещ, – да, вот здесь. Я вижу, ты флягой запасся… вода у тебя там? Промой. Достань из аптечки… обработай.
Сам он, не переставая, двигал челюстями.
А я спустился на первый, подошел к Михайлову. Шевелится. Вот это – лучшая новость за весь сегодняшний день. Жив! Дмитрий Дмитриевич, родной ты мой!
– Как вы?
– Истинный парадиз… Дышать тяжело. Кажется, минус ребро. Или два ребра. Плюс вывих левой ноги. Видимо, все-таки вывих, а не перелом. Еще плюс ссадина на голове. Кровит она, кажется, сильно, но там, в худшем случае, рассажена кожа. Ничего страшного, Тим, эскулапы, поверьте, живо поставят меня на ноги. Жаль, упустили зверя.
– Не совсем, Дмитрий Дмитриевич! Клещ взял поводыря.
– Да? Значит, не напрасно мы тут… Не совсем напрасно.
Тут Клещ подал голос:
– Да не я взял, мы все тут его взяли. Тим, куда ты попал, я уже сказал. Толстый, ты ему плечо продырявил. А ты, Миха, вообще молодец. Ты полдела сделал. Как ты сообразил зуду им подкинуть? Помнишь, старый пес, что от зуды не только юшка из носа хлещет и не только на ржач пробивает, но еще и огнестрел на ноль клинит. И помнишь, на какой дистанции твой собственный огнестрел от нее клинить не будет. Молоток. Я уже сам забывать начал…
– Есть еще порох, – вяло отозвался профессор.
Вид у него квёлый, говорит тихо, едва губами шевелит.
– Наведем резкость: один бы я тут пулю поймал, и все дела.
Толстый вскрикнул. А потом от того места, где он стоял, послышался такой звук, будто чье-то тело одним ударом уложили на пол.
Нервы у меня в тот день и без того были до звона натянуты, я моментально повернулся, автомат поднял… не понимаю.
Толстый лежит на полу, спиной уперся в перильца второго этажа, смотрит на Клеща и крестится. Бекасов смотрит на него же и матерится. Куда они пялятся? Кажется, на ногу, туда, где рана.
– Увидели, ребятки, как оно у меня срастается. Ты-то знаешь, на кой мне столько сладкого, а они-то – нет.
Точно. У темных сталкеров регенерация неглубоких ран – взрывная. То есть, при некоторых обстоятельствах, раны затягиваются на глазах. Нормальному человеку видеть такое – жутковато.
– Старший лейтенант Бекасов! А н у, отставить муйню! Я же сказал: отно?сится к понятию «секретно». Что не ясно?
Старлей промычал что-то в духе «так точно» и посмотрел на меня ошалело. Но на моей роже он увидел полную уверенность в том, что происходящее ему не чудится, а для осведомленных людей с соответствующим допуском это диво вообще – нормальное дело. Он сразу успокоился. Ну, заживает дыра на драном сталкере, как у инопланетяшки зеленого, ну и какие проблемы? Раз начальство в курсе, то проблем нет.
А вот Толстый поглядел на меня почти жалобно. Умный он мужик, но за последние трое суток слишком много злых чудес свалилось ему на голову. Несколько секунд спустя лицо у него посветлело.
– Я вот помню, похожее один раз видел, – заговорил он. – Дядя у меня двоюродный богатый человек был, только на бандосов нарвался как раз после эвакуации, бандосы ножами его и тут и там… это самое. Его лечили «родниковым сердцем» – новым артефактом, какие водятся только в московской Зоне. Дядьке, правда, сказали: «Радиацией “фонит” страшно. В московской Зоне радиоактивных хабарин нет, “родниковое сердце” – исключение. Зато оно включает механизмы регенерации со страшной силой… Вот и думай, использовать его или нет». Ну, тот согласился. Так ему сначала заживили глубокие раны, по большому счету, смертельные. Жутко смотреть было… А потом пришлось лечить от лучевой болезни, она от этого же артефакта пошла. Едва с того света вытащили…
Киваю Толстому одобрительно. Эк пробрало человека, столько слов он за всю нашу прежнюю ходку не сказал! Ладно, чем бы себя ни успокоил, главное, что успокоил. Проблемой меньше.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить! – это в коридорчике у входа в комнату появился сержант из бекасовского взвода. Внутрь без приказа заходить не стал, молодец.
Бекасов показал на меня:
– Военсталкеру вон докладывай.
Я кивнул. Давай, сержант, говори. Уже вижу – новости не радостные.
– Товарищ военсталкер! Боевое охранение проверено. Рядовые Назаров, Винничук, Старов, Акмамедов, Кухно убиты без применения огнестрельного
