И ствол его «калаша» рисует неприятную траекторию. Теперь вольный торговец держит на прицеле уже не Клеща, а меня.
— Вконец обуел? — вежливо осведомляюсь я.
— Ты просто не врубаешься. Двести ты…
Клацающий звук раздается еще раз. За спиной Шпинделя.
— Я бы на твоем месте не торопясь поразмыслил, брат. Добивать раненых — нехорошо.
О! Хромой Пророк доковылял до нас. Молодец, мужик. Так держать.
Вольный торговец от злости аж лицом чернеет.
— Гребаные совки! Он-то — старое дерьмо, еще при Брежневе родился. Но ты, Тим, ты же молодой! Ты же нормальный должен быть, вменяемый?!
Что ему, дураку, сказать? Что он сам невменяемый? Так не поверит.
— Пожалуйста, брат сталкер, опусти автомат. Очень тебя прошу.
Шпиндель нехотя подчиняется.
— Если тебе человеческих объяснений мало, то я по-твоему объясню, по-деловому, — втолковывает Пророк вольному торговцу. — Кому-то Клещ делал зло, а кому-то — добро. И если ты его на «Скадовске» прикончишь, ты даже представить себе не можешь, сколько народу явится мстить, — продолжает втолковывать Пророк. — Допустим, тебе повезет, и ты останешься жив. Но дело тебе тут точно не оставят!
Вот теперь на узком лице у Шпинделя написано понимание. Вот теперь у него всё в голове выстроилось, и циферки сошлись. «Калаш» отправляется обратно на плечо.
— Понятненько. Мог бы с самого начала по-человечески объяснить.
Словами не передать, какое сочувствие стоит в глазах Пророка.
— Теперь, когда инцидент исчерпан, пустите-ка меня к пациенту.
Пророк возится с Клещом долго. Стаскивает с него «экзу», выслушивает легкие, считает пульс, ворочает его израненную тушу.
Смотреть на это совсем не хочется — брезгливый я. Отворачиваюсь.
А где, кстати, Арабелла?
Ее и след простыл.
— Здорово же ему досталось, — бормочет доктор. — Не могу понять, чем грудь ему так раскурочили… Картечь?
Шпиндель суется поближе к нему:
— Братья сталкеры! Есть деловое предложение. У Тима имеется «медуза»… ведь имеется, не так ли?
— Ты дело говори, — ворчит Пророк.
— А вот и дело: он мне отдаст свою «медузу» и остатки денег. А я ему — «кровь камня». Есть у меня «кровь камня» кое-где. Она ведь тоже заживляющая вещичка, хоть и не столь эффективная, как «ломоть мяса». Реальненько.
Пророк хитро улыбается:
— Что, брат сталкер, отдашь за друга последний хабар?
— А варианты? — вздохнул я.
Тогда доктор поворачивается к Шпинделю и говорит ему с довольной сытостью в голосе:
— Стыдно тебе, Шпиндель, должно быть — такую обдираловку устроил.
— Почему сразу «обираловку»?..
— Потому что. Я этим вещам цену знаю. Тим, тебе пол-бутылки не жалко?
— Фигня.
— Тогда вот что, Шпиндель. Отдаем тебе остатки водки. Дай нам сахарку, сколько выйдет, за эту водку, — мы будем дежурить при теле, чаи гонять.
Шпиндель принимает бутыль, придирчиво оглядывает и выдает свой вердикт:
— Треть бутылки.
Под нашими
Пророк устало потирает лоб.
— Никто за Клеща мстить не придет. Он пережил свое время. Сложный был человек. А что опасный, так это правда на все сто. Но крови зря он никогда не лил… Сахарный сироп ему нужен. Я с ним лекарство свое смешаю, и как только он очнется хоть на секунду, сразу эликсир этот сахарный — р-раз! Тогда все быстро-быстро заживет. Уж я-то знаю! Видел таких — сотни! Но если бы я Шпинделю сказал, что сироп для спасения Клеща нужен, он бы…
— Да ясно мне, не маленький.
