А дальше не помню. Но вроде не бил никого. Очнувшись, выходил отлить, через кого-то перешагивал, а потом на этом месте уже никого не лежало.
Эх, ученые, студенты, сталкеры — с кем ни пей, а все пьянки одинаковые. Видел одну — считай, видел все.
Глава 15. Галка и ее «настоящие мужчины»
— …Бросила его, когда он сломал ногу.
— Почему?
— Потому что перестал быть мужиком и начал ныть. «Моя карьера в спорте закончена… хорошее тренерское место днем с огнем…» Ноешь — делай это подальше от меня. Я таких не люблю. Если я захочу заиметь сыночка, я его себе сама рожу.
— А рокер?
— Понимаешь, некоторым мужчинам железяка заменяет член. А иногда и характер. Пока они рядом с железякой, пока они верхом на железяке, они — нереальная круть. Аж всё ноет внутри от одного вида. А вот чуть железяка сломалась или ты взял да и пошел на работу, ну… на обычную работу, без понтов… и с железякой обниматься у тебя уже нет времени… Что будет? А всё опадет. Был мужик, стал тряпка. Обычный тупой пивохлёб. Разжирел… Жирных не люблю. Ненавижу!
— А тот из десантуры? Это ведь ребята, которые многое повидали…
— Десантник ломал меня через бедро. Он вообще был хорош. Я его боялась. Ты представь себе: я… я! — боялась…
Высокая, стройная, спортивная. Волосы цвета полуночи. Стерва и ведьма. Но до умопомрачения привлекательная.
— Разве можно любить и бояться?
— Детский какой-то разговор. Конечно, можно! Десантник мой был самой что ни на есть няшкой… Но пил запойно. И бил меня. Ну, если это немножечко, если это только постельная игра такая, то это может быть даже интересно. А вот если… в общем, надоело синяки тональным кремом замазывать! Как жить, когда он чуть что — фигак! — засветит мне не по-детски, без всякого реального повода? Ты, говорит, пялилась на официанта в кафе. Ну а мне что, глаза себе вырвать? Ну, был он такой молоденький, весь такой персик, по типу рыцаря Юки из манги одной… Но я ж глядела-то чисто на автомате, ну, я виновата, что он сам там подошел, спросил, какое мороженое я больше люблю… А он фиг-гак! Дуболом голимый! Две недели с синяком ходила! В общем, это было слишком… Но в остальном я любила его. И сейчас, наверное, чуть-чуть люблю…
Мне почти совсем не хотелось с ней разговаривать.
Мне не хотелось с ней строить планы на будущее.
Мне не скучалось по ней, когда она была сама по себе, а я — сам по себе.
Просто она — она была вроде приза. Роскошного приза, который, ребята, надо обязательно взять, чтобы можно было сказать себе: «Да, как мужик ты кой-чего стоишь!»
Я вроде бы и без нее это знаю: да, я мужик, да, стою кой-чего. Но когда она появлялась рядом со мной, мне почему-то до ужаса хотелось еще и еще раз это всем доказывать. Ну и влекло меня к ней как к женщине — чего там…
— А может, Галка, стоит теперь разыскать его и самой ему разочек — фигак! В табло ему засветить! Или, хочешь, я ему засвечу? Просто так? В качестве урока на будущее?
— Не смеши меня, Тима! Интересно, конечно, было бы… но… он ведь тебя размажет. Реально размажет! Он бешеный вообще. Вот почему вы все, мужики, такие глупыши? Вы такое ощущение, что вообще взрослеть не собираетесь. И жить в реальном мире — тоже. Вам бы лежать на кровати, щупать
