разницы. Стоит ли теперь огорчать человека?
— А чтобы всё это принесло вам хоть какую-то материальную пользу, я велю начислять вам месячный оклад проводника за один день службы по контракту.
— Да я бы и так…
Честно. Я бы безо всяких денег теперь туда пошел. Потому что внутри у меня окрепла неожиданная уверенность: так надо.
— Возможно. Но какой смысл отказываться от вознаграждения? И не смейте злиться на наших военных. Поймите: в группе, работающей на уровне Затон, большинство — гражданские лица. Мы обязаны их эскортировать, мы обязаны их защищать, мы обязаны… да мы много что обязаны, вот только силенок не хватает.
— Хотите определить меня в группу эскорта?
Озёрский грустно усмехнулся.
— Хочу, как говорят в компьютерных игрушках, дать вам квест.
— Квест принят.
— Дай вам Бог удачи.
Он пожал мне руку.
Малышев выдал родной АКСУ, три дополнительных магазина к нему и легкую наступательную гранату РГД-5. Поколебавшись, вернул «Альпийца».
Капитан сказал: «Давай без обид. Мы тут все как на иголках».
А пять минут спустя Гетьманов отдал команду: «Группа — на выход. Вертолет прибыл».
Осталась ерунда — понять, при чем тут французский язык…
Глава 17. Медаль Михайлова
…To и дело спотыкаемся о гниющую плоть мутантов. Темно, хоть выколи глаз.
Два светлых пятна, остальное — черные силуэты деревьев, наклеенные на черный картон ночи. Первое светлое пятно это вроде облачко лунного света, размазанное по тучам. А вот насчет второго лучше не спрашивайте меня, недоучку. В упор не помню, какая аномалия испускает романтическое голубое сияние.
Рядом с ней бы прогуливаться под ручку с Юсси… то есть с Галкой. Метров тридцать туда, поцелуй под фонариком, метров тридцать обратно…
За спиной — громада Бункера, точно угольная куча.
Со всего поля битвы, недовольно крича, поднимаются вороны. Поднимаются, крыльями хлопают вяло — обожрались, едва-едва отрываются от земли… Ба! Да тут их не меньше сотни! И все спокойно ужинали, пока мы их не спугнули… Всем хватало еды…
В отдалении тарахтит на холостом ходу вертолет. Среди ночи пилот не рискнул садиться в таком месте. Мы гуськом идем на шум.
Как спа-а-ать хочется, Господи. Сколько же я спал-то? Сущую ерунду. Ведь темень еще!
— И во сколько завтрак? — спрашиваю я спины военсталкеров.
— Это одному тебе, герою, завтрак подали. В полтретьего ночи! По личному распоряжению Озёрского. Как представителю гражданского населения. Остальным сухпай достался, — мрачно откликнулся Малышев, не поворачивая головы.
— Но ты уже целых полчаса как ни хрена не гражданское население! — с шальным весельем откомментировал капитан.
Машинально спрашиваю:
— А кто же я теперь?
— Запланированные потери, — отвечает.
