— Клиента? Что ты хочешь от меня? — спросил Оскар подозрительно.
— Ничего, — масляно улыбнувшись, ответил гном. — Мое имя — Ностри. Сейчас брат принесет пива, и мы выпьем по кружечке за смельчака, что решил отправиться на битву с чудовищем!
— Мне некогда, — сказал рыцарь с досадой.
— Ты нас обидеть хочешь? — гном свирепо зыркнул из-под насупленных бровей. — Если так, то живым отсюда не уедешь.
— Ладно, но по одной кружке, — сдался рыцарь.
Пить не хотелось, но ссориться с хозяевами гор было бы откровенной глупостью.
Ждать пришлось недолго. Вскоре послышался шорох и в ущелье спрыгнул второй гном, с бочонком под мышкой.
— Аустри, — сказал он, вежливо кланяясь.
Оскар поклонился в ответ.
Дальше низкорослые бородачи стали выбираться из узкого прохода, выходящего из скалы на высоте двух человеческих ростов, один за другим. Забегали, залопотали и заорали, и Оскар быстро запутался в одинаковых именах.
Гномы шустро притащили плоский камень, установили на него бочонок и кружки. Раздался хлопок выбитого донышка, и по воздуху потек аромат великолепно сваренного, ячменного пива. Оскар ощутил, как рот наполнился слюной, а в животе что-то болезненно сжалось.
Одной кружкой дело не ограничилось. После третьей Ностри, которого легко можно было узнать по рыжей бородище, дружески толкнул Оскара в плечо и сказал, изо всех сил подмигивая:
— Так значит, мы договорились?
— О чем?
— Как о чем? — удивился гном. — О том, что половину сокровищ, добытых в логове дракона, ты отдаешь нам.
— Я еду не за богатствами! — ответил рыцарь резко. — Когда я убью ящера, приходите к нему в логово и забирайте хоть все!
Оскар отвязал коня и двинулся вверх по тропе, не обращая на обиженные вопли гномов никакого внимания.
На душе было мерзко, словно встал ногой в коровью лепешку. Хотелось плюнуть на все и повернуть назад. Копыта коня звонко цокали по камням, а сбоку так же шумела река, холодная и равнодушная, словно золото из драконьей сокровищницы.
Жилище ящера, которое Оскар полагал простой пещерой, было окружено настоящей стеной. Блестели бока составлявших ее камней в два человеческих роста высотой. Ограда не давала увидеть, что внутри, но зато в ней имелись ворота, точнее — проем, лишенный каких-либо створок.
Сделан он был непонятно для кого. Не для тех же, кто приходит убивать хозяина?
Понимая, что конь в бою вряд ли пригодится, Оскар привязал его к чахлому деревцу, что росло неподалеку от ограды. Помолился Прозревшему Дени и, вытащив меч, зашагал к воротам.
За время пути Оскар вымотался, и боевой азарт куда-то сгинул.
Сражаться совершенно не хотелось.
Внутри ограды была ровная лужайка. Зеленела трава, торчали из нее желтые и алые цветы. И на этом роскошном ковре горой нетающего снега лежал дракон. Солнечные блики бегали по белой чешуе.
Ящер, не настолько большой — раза в два больше хорошего быка — прикрывал ложе из хрусталя. Сверкали его острые грани, искорки мерцали в полупрозрачной толще, а сверху раскинулась спящая принцесса. Крупная грудь рельефно проступала сквозь тонкое платье, едва заметно колыхалась, черные кудри разметались по изголовью, лицо девушки казалось необычно бледным.
Никакого золота, на которое так рассчитывал жадный гном, видно не было.
Пока Оскар решал, что ему делать, дракон открыл оказавшиеся ярко-алыми глаза. Поднял голову на длинной, как у аиста, шее. Приоткрылась пасть, полная игольно-острых зубов.
— Ну что, э… — слова застряли у молодого рыцаря в глотке.
Нет, он не ощутил страха перед могучим противником. Только удивление и печаль, что убивать придется существо столь красивое.
— Что, ты пришел меня убивать, доблестный воин? — могучий голос раскатился внутри ограды из камней.
— Я пришел за принцессой, — отозвался Оскар. Он ловил каждое движение ящера, чтобы не прозевать атаки. В том, что она последует, он не сомневался. — Отдай ее, и тогда я уйду с миром.
Дракон выгнул шею и рассмеялся совсем как человек, но мало веселья было в его смехе.
— Ты вправду этого хочешь? — спросил ящер, посмотрев рыцарю в глаза.
Пронизывающий взгляд заставил пошатнуться, Оскар ощутил головокружение, и отступил на шаг.
— Нет, — Оскар не заметил, что его рука с мечом опустилась. — Я сам уже не знаю, чего хочу! Никто из тех, кто встретился мне по пути сюда, не поверил, что я еду сюда просто из-за того, что обещал! Одни считали, что меня ведет сластолюбие, другие — что алчность, гордыня или стремление к
