Генка шарит рукой под креслом. Есть! Стальной ящик с красным крестом даже не помят. Так, что тут у нас?.. Анальгетик, анестетик, антибиотик… Вот, противошоковый препарат.
Генка рывком распахивает ворот комбинезона американца, заголяет ему левое плечо, прикладывает ствол инъектора. Пс-с! – препарат введен. Засекаем две минуты… снова проверяем пульс, дыхание…
Андерсон вдруг вздохнул и открыл глаза.
– Не двигайся, – строго говорит Генка. – Ты ранен.
Пол поворачивает голову, видит придавившую его глыбу.
– О, черт!
– Спокойно, Пашка. Прорвемся.
Генка сам не очень верит в свои слова. Краулер разбит, рация разбита, до Подгорного добрых тридцать километров. И дождь. Ливень.
– Нужна помощь, – тихо говорит Андерсон.
– Знаю, – отвечает Чуйков.
– Связи нет?
– Нет.
Помолчали.
– Руки не чувствую, – снова говорит Пол.
– Я ввел тебе «антишок». Часа на четыре хватит.
– Спасибо. А потом?
– Еще есть анестетик. Можно сделать блокаду.
– А потом?
Генка подумал.
– Надо идти за помощью. До Подгорного недалеко.
Андерсон скосил глаза на мертвый пульт.
– Ты не дойдешь, Джен.
– Дойду, Пашка.
Чуйков решительно вздохнул.
– Обязательно дойду…
Он взял с собой, кроме контейнера, только флягу с тоником, нож и плитку шоколада. Перед уходом оставил Полу аптечку, галеты, воду и пистолет. Американец молча наблюдал за Генкиными сборами, а в глазах его стояла тоска.
Чуйков внимательно посмотрел на него.
– Плохо вы знаете русских, Пашка. Сказал, что помощь приведу, значит, приведу. А ты пока отдохни тут…
Застегнул куртку, хлопнул дверцей и канул в серой, струящейся пелене…
Идти было поначалу не очень трудно. Контейнер с вакциной крепко сидел на спине в рюкзаке. Дождь лил теплый, но дорога теперь шла всё время вверх, и водяные потоки текли навстречу, сбивая темп ходьбы.
Скоро Генка сообразил, что идти ближе к скалам легче, надо только под ноги смотреть. Оступиться сейчас, подвернуть ногу – значит, загубить всё дело. А дело у Генки теперь стало важнее вдвое: донести вакцину и спасти хорошего парня. Друга.
Чтобы нескучно было идти, он затеял сам с собой откровенный разговор.
– Вот скажи мне, Геннадий Андреевич, кой черт тебя на Венеру понес? Неужели из-за Катьки?
– Да что вы, товарищ Чуйков?! При чем тут женщина? Я трудности преодолевать приехал.
– Ну и зачем тебе эти трудности? На Земле их, что ли, мало?
– Может, и не мало, а только на Венере интересней. Представьте, товарищ Чуйков: другая планета, другой мир – всё другое!
– Ну да. Но ты вот бредешь сейчас по обыкновенной горной дороге под обыкновенным проливным дождем. В чем трудность?
– В вакцине и друге со сломанной рукой.
– А если ты не дойдешь, Геннадий Андреевич? Это всё ж таки Венера!..
– Дойду, товарищ Чуйков! Должен дойти…
Чтобы иметь представление о пройденном пути, Генка придумал считать шаги: два шага – метр. Первую тысячу шагов он одолел играючи, даже не вспотел. На второй появился некий ритм: четыре шага вдох, четыре шага выдох. К четвертой тысяче дорога почти выровнялась, а воды, как ни странно, стало меньше. Теперь можно было идти прямо посередине широкой колеи, не боясь оступиться.
Через десять тысяч шагов Генка решил сделать первый привал.
