И я вспомнил, что однажды уже слышал это странное слово! Причем в этих самых местах! Вот ведь какое совпадение. Что же оно обозначает? Но теперь уже я имел дополнительную информацию: исходя из правил мальчишеской игры, это должен быть какой-то инопланетный зверь, скорее всего марсианский. Теперь я знал, где искать.
Более того. Когда я лет десять назад впервые заинтересовался этим вопросом, стратегические технологии еще не вошли в каждодневный быт. А когда я услышал это загадочное слово во второй раз, Интернет уже вошел не только в каждый дом, но и в каждый бытовой прибор. Я лишний раз подивился тому, с какой скоростью меняется мир вокруг нас, и достал из кармана коммуникатор.
Несколько движений пальцами по маленькому экрану, и я получил краткую, но исчерпывающую информацию, которую до поры до времени утаю от читателя, дабы сохранить интригу… Тем более что как раз в тот момент, когда я читал о повадках странного животного, подошел и Андрей Летаев. Я не удержался от того, чтобы не похвастаться перед другом:
– Я узнал, кто такой стратозябль! Смотри!
Андрей кинул короткий взгляд на экран и улыбнулся.
– А я и забыл, что ты этим интересовался.
– Да я и сам, если честно, забыл, – сознался я. – Да вот снова услышал…
– Дело в том, что я хорошо знаю Страто, мы знакомы уже пару лет. Он живет в соседней высотке.
– Не может быть!
– Да, он же местный, лосиноостровский… Здесь учился в школе. Кстати, в одном классе с Михаилом Бабушкиным. А сейчас живет во о он в той высотке.
– Невероятно, – только и смог вымолвить я.
– А давай я его наберу… Постой… Алло… Да…
И через пять минут мы сидели на кухне легендарного марсианского первопроходца Жореса Андреева.
– Родился-то я в Тушине, – рассказывал нам хозяин. – Мы с поэтом Лесиным в один детский сад ходили. Оба жили на бульваре Стратонавтов. Я еще в детстве увлекся их судьбой. Хотя, когда рухнул стратостат «Осоавиахим 1», я был совсем маленьким. Они стартовали из Кунцева, а помятую гондолу нашли под Саранском. Все погибли – Федосеенко, Васенко, Усыскин. До сих пор помню! А тогда я был уверен, что они стартовали с нашего, Тушинского аэродрома. Мне их так жалко было… Я всё про них собирал – статьи, заметки… Вот меня и прозвали Страто. Но после 14 го года, после открытий Русской Группой Изучения Реактивного Движения стратосфера стала пройденным этапом – люди в космос нацелились! И я заболел космосом… А когда мы переехали в Лосиноостровск, я попал в один класс с Мишкой Бабушкиным, мы подружились. Он меня заразил собиранием марок и рисованием, а я его – космосом. Так мы вместе с ним и собирали марки по теме «Космос» и рисовали космические корабли… Ну а дальше вы всё знаете, дальше все всё знают. Он закончил летное училище, я – медицинский. И полете-е ели… Такая романтическая история.
– А как вы открыли стратозябля? – спросил я. И тут же заметил, что вопрос мой вызвал у собеседника некоторое раздражение, его даже слегка передернуло.
– Ну, во первых, я много кого открыл. Кроме меня, открывать марсианских зверей было некому. Я ведь единственный был с биологическим образованием. Во вторых, никакого стратозябля я не открывал, а открыл горыныча – это верно и правильно, так в ученых книгах значится. А во вторых, его и открывать не нужно было… Нас буквально тиранили страшные звери – зубастые, косолапые, с такими высокими воротниками и небольшими крылышками. Как в том анекдоте: летает, но низэнько-низэнько… Размером с крупного волка, а по виду – то ли большая крыса, то ли маленький дракон. Что ни ночь – приходят под окна станции и ревут, и ревут… Страшно! А то еще нажрутся плодов Огненного Дерева и плюются огнем. Прямо как Змей Горыныч в кинокартине Александра Роу… Мы их так и назвали – горынычи. Такие необычные звери, у них в желудке при переваривании растительной пищи вырабатывается самовоспламеняющийся газ. Даже искры не надо – сам вспыхивает при отрыжке. А глотки-то у них луженые – будь здоров!
Ночью нам от них житья не было. А утром их нет, зато по веткам прыгают маленькие такие птички, чирик-чик-чик, чирик-чик-чик… Я одного поймал, посадил в клетку, Мишка его в мою честь стратозябликом назвал. А через несколько дней я прихожу – клетка в клочья. ЧП. Какой-то хищный зверь пробрался на станцию, порвал клетку и съел несчастного стратозяблика. Мы сразу заподозрили горыныча – больше некому. Только у них мы видели такие зубищи, чтобы проволоку перекусывать. Стали искать – и нашли! Сидит под столом – маленький, но уже горыныч! Размером с кошку, но уже страшный зверь и ревёт ужасно… Огнем, правда, не пыхает – плодов Огненного Дерева ему на станции взять негде. Мы чудище отловили, посадили в надежную клетку, стали кормить мелкими зверьками и плодами Огненного Дерева – он нам все прутья закоптил… А потом я словил еще одного стратозяблика. Прошло несколько дней – та же история: ночью клетка в клочья. Кто пробрался на станцию? Горыныч! Точно он. Но – как? Всё закрыто! Мы каждый уголок облазили, всё проверили – и с приборами и, как говорится, органолептически. Нет ни единой дыры в окружающую среду! Как же к нам горынычи попадают? И только когда третий раз произошло то же самое, я догадался, в чем дело. У этого животного такой круг превращений – вроде как у лягушки и головастика или у гусеницы и бабочки. Личинка у них похожа на маленькую птичку и живет на деревьях, а потом она, минуя стадию куколки, вроде как у лягушки, в одну ночь превращается в страшноватого шестилапого зверя. Ну, и конечно, наши экспедиционные шутники назвали зверя стратозяблем. Мол, маленький – стратозяблик; а взрослый – выходит, стратозябль. Опять же, получается, в честь меня. Я настаивал, чтобы за зверем закрепили видовое название горыныч.
