вымывается кальций. Несмотря на то, что притяжение на Марсе почти в два раза меньше земного, через месяцы полёта космонавт, прилетевший на красную планету, может оказаться беспомощным, как младенец. Ему не хватит сил даже на то, чтобы выйти на поверхность. Другая опасность: медики предсказывают возможность заболеть в космосе декомпрессионной болезнью, которой на Земле страдают водолазы. Мы должны предотвратить возникновение конфликтов между членами экипажа. А это значит, что нужно заранее просчитать возможные критические ситуации, проверить претендентов на стрессоустойчивость и умение принимать быстрые и правильные решения. В психологическом плане ситуация может осложниться, если экипаж будет международным. Из-за того, что магнитное поле на Марсе в тысячу раз меньше земного, его нужно создавать искусственно – и на корабле, и в марсианском лагере. Иначе полетит вегетативно-нервная система. И наконец, очевидна проблема поддержания суточного ритма во избежание такой серьёзной болезни космонавтов, как десинхроноз. Сон – очень важная часть жизни человека. Во время сна замедляется обмен веществ, снижается активность пищеварительной системы, а головной мозг переключается на восстановительную работу в клетках. Мы обязаны обеспечить соблюдение на корабле режима «день-ночь» и, для психологического комфорта, воссоздать иллюзию смены времён года.
– Космос – это сверхвраждебная человеку среда, и решиться на полёт к Марсу сейчас – значит, послать людей на верную смерть, – подытожил Гюнтер.
– И когда, предположительно, мы будем готовы к такой экспедиции? – спросил шеф.
– При условии хорошего финансирования не раньше чем через двадцать лет.
Сделав паузу, шеф скорбно сказал:
– Парни… Русские снова нас обскакали. Они были на Марсе ещё двадцать семь лет назад.
Все вскочили на ноги, поднялся страшный гвалт.
– Замолчите! – приказал шеф не терпящим возражения голосом. – Сядьте! Сейчас всё обсудим. Знаю, вам нужны доказательства.
Он подал знак, включился проектор. Это были снимки из космоса, господин Данин. Панорама Солнечной системы, сделанная с Марса. Солнце выглядело как сверкающий ослепительно-белый шар, подвешенный среди абсолютной черноты, а далеко-далеко виднелась голубая Земля с маленьким диском Луны. Восхитительные снимки. Сам Марс предстал перед нами в таких подробностях, что отпали всякие сомнения. Специалисты, заверил шеф, подтвердили подлинность фотографий. Можно было подумать, что снимки сделаны посланным на Марс автоматическим аппаратом, если бы не одно «но». Там была фотография, сделанная из кабины, вероятно, космического корабля. На фоне большого иллюминатора стоял улыбающийся мужчина. А за ним – красные пески; в небе – звездочка Деймоса и неправильная луна Фобоса… Сказать, что мы были потрясены, значит, ничего не сказать – мы были уничтожены.
– Не понимаю, – сказал Унылый Гюнтер, не скрывавший слёз. – Зачем тогда русским был нужен полёт Гагарина в тридцать первом? Международный Ракетный Консорциум? Наш совместный полёт на Луну?
Шеф скривился.
– Полагаю, для прикрытия.
– А я считаю, что русские водят нас за нос. Построить корабль да ещё слетать не куда-нибудь, а на Марс, и чтобы мы об этом не узнали… нет, это невозможно…
Гюнтера поддержал первый заместитель шефа Кунц:
– Русские – мастера сочинять сказки. Их космический корабль недавно потерпел катастрофу и упал в Тихий океан. Как же они летали на Марс?
– А как мы с ними летали на Луну?! – рявкнул шеф. – Или нам это приснилось? Ясное дело, что-то пошло не так! Не без того! В космос слетать – это тебе не за город прогуляться!
Ну, и понеслось. Мы чуть не передрались. Особенно досталось теоретикам.
– Складывается впечатление, что наша хвалёная наука – пёсий хвост, огрызок от яблока! Куда уходят мои деньги? – сказал Мальтус, злобно глядя на Линца, самого талантливого физика в команде.
Линц, человек крайне истеричный, начал кричать, что все важнейшие открытия в истории человечества сделаны по наитию, и что сам великий Ньютон к концу жизни стал мистиком. Реформы Столыпина обескровили Россию, но она быстро сориентировалась в новых условиях, можно сказать, бедность ей даже помогла: в ожидании лучших времён русским оставалось только смотреть на небо и – слушать, улавливать, концентрировать идеи.
– Я чувствовал, что у русских прямой канал связи с небом! Я всегда это подозревал! – негодовал Линц. – Мы надрываемся из последних сил, пытаясь осуществить научный прорыв, а Иван лежит на печи, и вдруг на него нисходит озарение, потому что он любимчик Господа, он избранный. Его стиль и образ жизни вызывает у бога – нашего общего, заметьте, бога! – уважение. «Как бы мне, Господи, слетать на Марс? Только мне быстро надо, дня за два…» – «А вот тебе, радость моя, формула принципиально нового источника энергии. Садись на свою бутылку и газуй, только не свались, с бодуна-то…»
– У тебя устаревшие сведения, – сказал Кунц. – У них уже нет бутылок. Изобрели твёрдую водку в виде кубиков, сразу с закуской, и грызут, как кролики. Говорят, меньше хлопот, транспортировать удобно. Водка с солёными огурцами, с котлетами, селёдкой, шашлыком, с чем хочешь.
– Да при чём тут водка! – завёлся Манн. – Помните, русские активно челночили в Индию и Тибет? По всему видно, времени зря не теряли, прицельно обхаживали гуру с далай-ламами! Клянчили эзотерические знания! Мы отстали от Востока не на сто лет – на тысячу! Зато русские теперь летают на Марс, вот до чего дошло! Скоро нам предложат чистить сортиры в России! А я вас предупреждал! Не верили в наследие атлантов – получите, идиоты!
