обороны я видел замаскированную «сорокапятку» М-42, совершенно не подходящую для борьбы с подобными целями, в лоб такая пушка «Пантеру» не возьмет…
Башня начала поворачиваться, ствол чуть опустился.
— Она на нас
Точно. «Пантера» решительно не обращала внимания на протянувшиеся в отдалении траншеи с противотанковыми заграждениями и гнезда орудий. Ствол с двухкамерным дульным тормозом был направлен точно в нашу сторону. Я сместился на три шага правее, потянув за собой Родиона. Танк довернул башню на несколько градусов ровно в этом же направлении.
—
— Я и н-не боюсь, — заикнувшись, сказал Родька. Клацнул зубами. Бодрится, это хорошо. Значит, не запаникует. — Что теперь делать?
— Делать вид, будто мы здесь непринужденно прогуливаемся, — огрызнулся я. — Диснейленд, милитари стайл. Откуда я знаю?!
Танк развернулся на одной гусенице. Если прежде «Пантера» стояла «в три четверти», ромбиком, то теперь оказалась обращена к нам «мордой». Соответственно повернулась и башня — черный провал ствола бесстрастно разглядывал двоих гостей из чужой реальности.
— По-моему, лучшая оборона — это нападение, — от испуга меня пробило на гениальные мысли и не менее гениальные решения. — Тебе не кажется, что она нас тоже боится?..
— Чего? — Родька аж отпрянул, покосившись на меня, словно на умалишенного. — Чего-чего?
— Оглянись, — посоветовал я. — Опять статика, все замерло. Живы только мы. И она.
Я не ошибался. Яркое представление, кажется, заканчивалось. Свечение на небе начало угасать, по земле вновь забегали голубые светлячки, запах грозы усилился многократно. Я физически чувствовал, как дрожит и вибрирует невидимый кокон, окруживший подножие Черкасского холма — струны, связывающие
— Брось, ничего серьезного! Будет она тратить снаряд на привидений, фантомов?
Хотелось бы верить самому себе. Однако получается плохо.
Шаг вперед. Второй. Третий. Я оглянулся — Родька, сжав губы в узкую упрямую полоску, не отставал. Из мальчишки выйдет толк — если я решился на «психическую атаку» неосознанно, повинуясь инстинкту и иррациональным чувствам, то Родион точно знает, что делает: во-первых, безоговорочно доверился человеку куда более взрослому, во-вторых, заткнул вполне обоснованный и естественный страх поглубже, по старинному принципу «делай что должен, и будь что будет!».
А вот что именно будет, никто из нас не представлял. У меня складывалось ощущение, что иссякающее, агонизирующее
Краем глаза я видел исчезающие в накатывающей волной ночной тьме оборонительные линии на склонах, на место былых пепелищ возвращаются подсвеченные восходящей луной домики. Растворяются в ароматах сена и полевых трав совершенно неуместные в XXI веке тяжелые запахи войны, неприятное «трансформаторное» гудение утихает.
«Пантера» рыкнула двигателем и подалась назад — звук четкий, живой. Несет бензиновым выхлопом. Скверно, это уже никакой не фантом, танк более чем реален. Но как, как такое возможно? Как
Мы втроем — я, Родька и «Пантера» — остались в постепенно сужающемся пятне неизвестно откуда изливающегося золотистого света, за пределами которого простерлась объективная реальность с сотовыми телефонами, Интернетом, экономическими кризисами, необычайно впитывающими прокладками и прочими достижениями постиндустриальной цивилизации.
Для нас же Вселенная ограничилась окружностью диаметром не больше тридцати метров. Подозреваю, что если появится желание сбежать, из круга нас не выпустят —
Волосы встали дыбом, по футболке и предплечьям проскальзывали искорки, кожу неприятно покалывало — истечение энергии просто невероятное! Земля под ногами подрагивала.
«Пантера» повела вороненым стволом курсового пулемета — движение явно угрожающее. Не приближайтесь! Отстаньте от меня! Вы чужаки!
Значит, все-таки боится…
— И что ты нам сделаешь? — вслух сказал я, изумляясь собственной наглости. Господи, какой сюрреализм, разговаривать с танком, будто с живым разумным существом! Настоящее помешательство. — Не-е, зверюга, твое время прошло без возврата. Твой корпус давно переплавлен, твои снаряды разорвались, твой экипаж мертв! Ты не существуешь! Твой мир сгинул и никогда не вернется!