— Батюшка верно сказал: «персонификация». Когда в одном месте происходит слишком много самого лютого зла, оно никуда не исчезает. Хочет затянуть к себе других. Вы едва не попались. Другие, — давно, еще в шестидесятых, — уходили и не возвращались. Федьку Крылова, тракториста, нашли в одной траншее с погибшими
— Господи… — я вздрогнул. — Это ведь…
— Память земли, — отрезала Федоровна. — Так назвали, и не нам что-то менять. Давайте-ка спать, ночь за середину перевалила.
Около девяти я выехал из Черкасского — за утренним чаем о произошедшем не упоминал никто, ни Родион, ни Оксана Федоровна. Будто ничего не случилось.
«Тахо» спустился к подошве холма. Я остановил машину, вынул из бардачка фотоаппарат, сориентировался и пошел туда, где несколько часов назад видел «Пантеру» в желто-зеленом камуфляже.
Следы траков никуда не исчезли, даже стали отчетливее благодаря выпавшей росе. Однако матрица цифрового «Canon» запечатлела только клевер, пастушью сумку и колоски выродившейся пшеницы.
Под подошвой скрипнуло. Я нагнулся, подняв новехонькую пулеметную пулю, самый наконечник которой — полмиллиметра! — оказался словно бы срезан. Поразмыслил, прикинул, зашвырнул нехороший артефакт в заросли ракитника.
Побрел обратно к машине. Чувство, что за мною кто-то наблюдает, не оставляло до последнего. Взгляд холодный, безразличный и в то же время очень внимательный.
Час двадцать минут спустя я миновал пост ГИБДД на окраине Белгорода.
Дмитрий Володихин
ДЕСАНТНО-ШТУРМОВОЙ БЛЮЗ
Танк в условиях Внеземелья — это длинный список проблем, не решаемых даже в теории, но, тем не менее, счастливо решенных сумасшедшими фанатиками-конструкторами. Например, танк на Плутоне — нечто в принципе невозможное. Следовательно, лет через двадцать его точно построят. Танк на Марсе отличается от земного собрата совсем чуть-чуть: процентов на двести. Танк на Европе представляет собой золотую середину между марсианской и плутонианской версиями. То есть он должен передвигаться по сплошному льду при температуре минус 100 градусов по Цельсию, стрелять, не отлетая при каждом выстреле на километр вперед или на два назад, не уноситься в результате близкослучившегося взрыва от поверхности со скоростью, обеспечивающей его превращение в самостоятельное небесное тело. И это при силе тяжести, уступающей лунной…
Можно, конечно, подумать о летающем танке (его здесь называют «амфибией»). Но на Европе нет собственной атмосферы, поэтому все, хотя бы отдаленно напоминающее самолет или вертолет, отпадает по определению. На антигравы у правительства просто нет денег. Остается нечто летающее столь быстро, что способность долго и целенаправленно поддерживать огнем пехоту у него начисто атрофирована.
Значит, придется строить танк…
И это будет танк, способный устрашить причудливым внешним видом даже собственный экипаж.
В гвардейской десантно-штурмовой бригаде полковника Шматова по штатному расписанию числилось 120 именно таких танков. И еще 300 единиц легкой бронетехники, 16 экспериментальных амфибий и 2288 человек личного состава. Бригада десятый час пребывала в состоянии полной боевой готовности. Над ее расположением в черном небе холодно сияло чудовищное пятнистое «солнышко» — Юпитер.
…На борту флагманского крейсера «Память Синопа» два консула Русской Европы решали уравнение с одной неизвестной величиной: объемом грядущих неприятностей. И как ни крутили, объем этот, то увеличиваясь, то уменьшаясь, все время выходил за рамки приемлемого.
Военный консул, адмирал Глеб Алексеев, настаивал на радикальном решении проблемы. Мол, драки однозначно не миновать. Второй, гражданский консул, премьер Владислав Мартыгин, пытался найти дипломатическое решение, но тщетно. Заранее обреченная игра: какую фигуру ни тронь, ход приведет лишь к ухудшению позиции.
— …Слава, одной моей десантно-штурмовой бригады хватит, чтобы за один час — слышишь ты, за один час! — раскатать этот проклятый Центр до
