— По местам, ребята. Щербак, заводи!
И тут полковник вдруг почти весело, молодо крикнул:
— Давай, Малешкин! Жми, Малешкин!
И пропал.
И Саня нажал.
Машина весело бежала к центру карты. Под гусеницы ложился зеленый ковер, мимо пролетали мутные пятна кустов, домиков и сараев. Все это было похоже на декорацию в сельском клубе, даже еще хуже, но Саня поймал себя на мысли: никогда раньше он здесь не дышал полной грудью, никогда не был по-настоящему свободен, а вот именно сейчас — получается.
Малешкин осторожно сполз с брони, поставил ногу на зеленый ковер, сделал несколько шагов. С непривычки пошатнулся, взмахнул руками. Рассмеялся.
— Слезай, ребята, все нормально. Пойдемте разговаривать.
«Тридцатьчетверка» встала шагах в десяти от самоходки.
Распахнулся люк механика-водителя, из него выбрался парень в танкистском комбинезоне и бегом кинулся навстречу самоходчикам.
— Ребята! — крикнул он. — Давайте быстро! Сейчас тут все накроется!
— Чего — быстро? — спросил Малешкин.
— Там, за холмами, — парень махнул в ту сторону, откуда приехал Саня, — сейчас откроется коридор. Громыхало найдет его с минуты на минуту. Вы берете две машины, эту и Беззубцева, сажаете на них всех э-э… настоящих самоходчиков, и по коридору уходите с карты. Десантника своего подхватите по дороге. Ну, чего встали? Давайте, шевелитесь!
— А полковник Дей?
— Он за вами, он за вами, давайте в темпе! Говорю же, сейчас тут все развалится. Вы по сторонам поглядите! Дальше будет только хуже.
Малешкин глядел на него — и не верил. Весь этот парень был какой-то гладкий, сытый, ухоженный. И очевидно слабый физически для механика- водителя. Из люка вылез неправильно, не так мехводы это делают. Не танкист ты, подумал Саня, ох, не танкист. А кто?..
Парень метнулся было обратно к «тридцатьчетверке», но тут громадная лапа Бянкина ухватила его сзади за ремень.
— Ты чего?! — удивился «танкист».
— Не верим мы тебе, мил человек, — сказал Домешек с приторной ласковостью. — Больно ты похож на Рабиновича, который продавал вареные яйца по цене сырых. Это такой старый еврейский анекдот, — пояснил он, оборачиваясь к Сане.
— Говори, в чем дело! — приказал Бянкин, легонько встряхивая парня. Голова у того замоталась, как на одну ниточку пришитая.
— Да я сказал уже! Уходите с карты! Быстрее!
— А если не уйдем?
— Ну тогда капец вам! Отпусти!
— Оставайся с нами за компанию. Вместе поглядим, какой такой капец.
Парень захлопал глазами. Испуганным он не выглядел, скорее озабоченным и несколько растерянным.
— А что там про Рабиновича? — спросил Саня, нарочно не глядя на «танкиста».
— Ну, он покупает яйца по пять рублей десяток, варит и продает вареные по пятьдесят копеек штука. Его спрашивают: Рабинович, но что ты с этого имеешь? Ну как же, отвечает Рабинович, разве непонятно, я имею, во-первых, навар, а во-вторых — суматоху!
— Понял?! — неожиданно резко спросил Домешек «танкиста». Тот в страхе отдернулся, насколько позволяла железная хватка заряжающего. — Суетишься много, мил человек. А нас на хапок не возьмешь. Давай, рассказывай!
— А то положить его под каток… — донеслось из самоходки.
— Ну, Щербак, ты вообще зверь!
— Он с той стороны приехал, целоваться с ним, что ли…
Тут до «танкиста», видимо, дошло, что его принимают за провокатора.
— Ребята! — сказал он. — Все не так, как вы думаете. Вытащите меня отсюда!
— Чего? — изумился Бянкин.
— Вытащите меня отсюда! — требовательно повторил парень, глядя под ноги.
— В каком смысле? — спросил Домешек. — Душу из тебя вынуть, что ли? Это мы сейчас, это мы запросто…
Малешкин хотел уже вмешаться, а то вдруг экипаж и правда вздумает припугнуть «танкиста», да сгоряча перестарается… Но тут случилось удивительное.
Раздался странный чавкающий звук, и «танкист» исчез. Испарился. Остался только протянутый вперед пустой кулак Бянкина.
