возглавляет опричный отряд, поставленный у Калуги «по вестям». Летом того же года уже поставлен первым воеводой большого полка, т. е. «главнокомандующим» основных сил опричного корпуса, дислоцировавшихся там же. Осенью Фёдор Михайлович вновь под Калугой командует опричным отрядом. В походах Ивана IV 1571 и 1572 гг. он ставится первым дворовым воеводой[401]. На исходе опричнины, не позднее октября 1571 г., князь Трубецкой получил боярский чин: об этом сообщает разряд государевой свадьбы с Марфой Собакиной: здесь, среди прочих доверенных людей, присутствует с семьей и Фёдор Михайлович[402]. Падение опричнины, в противоположность судьбам многих других опричников, не разрушило его карьеру. Князь Трубецкой не перестал получать высшие армейские посты. В победоносном походе зимой 1572–1573 гг., когда была взята Пайда, Фёдор Михайлович участвовал как первый дворовый воевода. В другой победоносный поход — на ливонские города и замки, захваченные тогда во множестве, — князь вновь пошел первым дворовым воеводой (лето 1577 г.)[403] . Занимая столь высокие посты, он автоматически входил в состав высшего командования полевой армии, пребывал в составе ее штаба. И, значит, делит с царем и воеводами большого полка славу этих побед. Смерть Ивана IV никак не сказалась на статусе полководца: уже в мае 1584 г. он возглавляет армию, вышедшую «на берег… для прихода крымского царя»; в январе 1586 г. Фёдор Михайлович отправляется первым воеводой в Новгород Великий; он еще успел поучаствовать в Тявзинской войне — как первый воевода полка правой руки во время успешного похода на новгородские земли, отданные ранее шведам: тогда были взяты Ям и Ивангород (зима 1589–1590). В зимнем походе 1591–1592 гг. на Выборг его расписали на аналогичный пост[404]. Последний поход князя Трубецкого состоялся весной 1593 г. — его отправили «на берег» в той же должности — первого воеводы полка правой руки. В серпуховской поход царя Бориса Федоровича (1598–1605) его не взяли, видимо, по возрастным причинам, и дали скорее почетную, нежели боевую задачу, — отвечать за готовность к осаде «старого каменного города» в Москве (1598) [405]. Мы находим имя воеводы на первом месте в боярских списках 1588–1589 и 7098 (1589–1590) гг., он судит местнические суды, участвует в дипломатических приемах[406]. Князь Ф.М. Трубецкой при государях Фёдоре Ивановиче и Борисе Фёдоровиче пользуется почетом, уважением и немалым влиянием. Он был придворным сторонником партии Годуновых (несмотря на некоторые размолвки с ними), и, скорее всего, этим объясняются победа рода князей Трубецких в крупном местническом деле над «ровней» — князьями Булгаковыми-Голицыными. Умер Фёдор Михайлович, по всей видимости, уже в преклонном возрасте, в январе или феврале 1602 г. По сведениям В.Б. Кобрина, он похоронен «в своем родовом гнезде Трубчевске»[407]. Английский дипломат Джилье Флетчер, побывавший в Московском государстве в конце 80-х гг. XVI столетия, перечислил главных воевод русской армии того времени: среди них и кн. Ф.М. Трубецкой. К нему относится и последующая оценка, данная Флетчером всей четверке: «Все они знатны родом, но не отличаются никакими особенными качествами…» [408] Оценка эта, думается, объективна, поскольку в данном случае Флетчер выполнял роль сборщика важных сведений, а не публициста — хулителя России. Несколькими строками ниже он отмечает выдающиеся способности другого русского полководца — кн. Д.И. Хворостинина, да и в самой ремарке о четырех главнейших военачальниках России делает некоторое исключение, говоря о дарованиях кн. И.М. Глинского. Судя по фактам военной карьеры кн. Трубецкого, англичанин был недалек от истины: за Фёдором Михайловичем, как руководителем самостоятельных полевых соединений, не числится никаких серьезных боевых успехов. Как, впрочем, и поражений. Одно можно сказать точно: за несколько десятилетий честной службы этот человек побывал в качестве одного из главных воевод в трех больших успешных походах, руководил гарнизонами больших крепостей, ни от какого неприятеля не бегал с позором. Он просто сделал на своем веку много добротной военной работы.
Изучив кадровый состав высших военачальников опричного корпуса, можно сделать следующие выводы:
Во-первых, во главе опричного корпуса во всех крупных его операциях ставились представители родовитой служилой знати. К подобной службе не допущено ни единого представителя провинциального «городового» дворянства или даже дворянства московского, но не принадлежащего старинным боярским родам.
Во-вторых, на начальном периоде опричнины видно преобладание нетитулованной аристократии — как в высшем эшелоне опричного командования, так и уровнем ниже, среди крупных опричных воевод. В значительной степени его можно объяснить личным влиянием А.Д. Басманова-Плещеева, который спас Рязань от прорыва крымцев в крайне неудачном для России 1564 г. Это преобладание весной — осенью 1570 г. сходит на нет всего за несколько месяцев. На смену опричным полководцам «первого призыва» приходит высшая титулованная знать. Она-то и составляет костяк командных кадров до отмены опричнины в 1572 г.
В-третьих, по всей видимости, при назначении на высшую командную должность в опричнине существенным положительным фактором было участие в триумфальном походе на Полоцк зимой 1562–1563 гг. Вероятно, это повышало степень доверия со стороны Ивана IV, который имел возможность видеть человека «в деле». Во всяком случае, среди 8 главных опричных военачальников 6 были расписаны в этом походе на «именные службы».
В-четвертых, наличие боевого и руководящего опыта для претендентов на высший командный пост в опричнине отступало на второй план перед иными критериями: принадлежностью к «правильному» семейно-родственному клану и доверием государя. Из восьми названных военачальников четверо располагали явно недостаточным опытом для столь высоких и столь ответственных должностей: Ф.А. Басманов-Плещеев, И.Д. Колодка Плещеев, А.И. Плещеев-Очин и кн. М.Т. Черкасский. Ненамного больше опыта было у князя В.И. Телятевского. А старый боевой воевода З.И. Плещеев-Очин пришел в опричнину с репутацией человека, неоднократно битого неприятелем. Таким образом, общая боеспособность высшего командного состава опричного корпуса оставляет желать лучшего. Мнение Р.Ю. Виппера о «талантливых выдвиженцах» Ивана Грозного не находит подтверждения на материале верхнего
