яруса опричной военной машины. Государь, пользуясь терминологией А.А. Зимина, действительно «смело выдвигал новых людей», но на данном уровне выбор Ивана IV обеспечил армию военачальниками далеко не лучшего качества.
После изучения проблемы на уровне высших военачальников опричного корпуса логично спуститься уровнем ниже и проанализировать ситуацию на материале всех заметных опричных воевод — а именно тех, кто попал в список, состоящий из трех десятков персон. Туда, как уже говорилось, входят все те, кто хотя бы раз занимал пост первого воеводы в полку, крепости, небольшом самостоятельном отряде или при строительстве города.
По этому списку видно следующее: почти вся титулованная аристократия попала туда во время или после большой кадровой перестановки весны — осени 1570 г. Об этом уже говорилось выше.
Помимо кн. М.Т. Черкасского в списке присутствуют еще три представителя знати инородческой — его родня князья Борис и Иван Черкасские, а также ногайский мурза кн. Петр Тутаевич Шейдяков, крестившийся по собственному желанию[409]. Для князей Черкасских опричнина была мимолетным эпизодом, когда высоко поднявшийся родственник смог вытащить их на воеводские посты. Не стало его — ушли из разрядов и они. Оба по одному разу появлялись в армии на излете опричнины, в 1570 г.[410], и не сыграли, видимо, сколько- нибудь крупной роли. Петр Тутаевич вошел в опричную военную иерархию еще позже — в 1571 г., участвовал также в новгородских походах 1572 г.[411], однако и он — кадр, брошенный на укрепление воеводского состава опричнины в самом конце ее существования, — очевидно, не был в ней одним из ключевых фигурантов.
Что остается?
Значительная группа представителей родовитого старомосковского боярства. В том числе 5 человек из огромного семейства Плещеевых, а также Василий Иванович Умной-Колычев и Яков Федорович Волынский-Попадейкин. Последний в опричнине не достиг больших чинов (возглавлял «кош» — обоз в 1567 г.), а в 1571 г. и вовсе неудачно действовал против крымцев. Карьера его вышла на пик к тому моменту, когда военная машина опричнины в основном была расформирована, а остатки ее стремительно рушились (конец 1571–1573 гг.). В декабре 1571 г. он идет во главе сторожевого полка из Орешка к селу Лебяжьему, через несколько месяцев в новгородском походе ему вновь доверяют командовать сторожевым полком, а под 7081 (1572–1573) годом Яков Федорович расписан в разряде первым воеводой на годование в Нарву-Ругодив[412]. В походе на Полоцк 1562–1563 гг. этот человек участвовал — он был поставлен «от государя… на посылки»[413]. А вот Василий Иванович стал одним из ведущих воевод опричнины. Возможно, в этом ему способствовало отдаленное родство Колычевых и влиятельных Захарьиных-Юрьевых[414]. Он и до опричнины уже был «в чинах» — ему сказали окольничество, назначали воеводствовать в Михайлов, Мценск, Коломну и Торопец, доверяли посты на уровне полковых воевод. В опричнину он попал с тем же чином окольничего, да и военные должности занимал примерно те же, что и в доопричное время. Как второй воевода сторожевого полка он появился в анналах опричного корпуса весной 1568 г. под Вязьмой, затем возглавил опричный отряд в Ржеве Володимировой[415]. Его командный опыт находил применение часто. Однако Василий Иванович в большинстве случаев оказывался на вторых ролях. Ему, как представителю семейства мятежного, когда-то поддержавшего вооруженное выступление удельного князя А.И. Старицкого, семейства, породившего изменника Б. Хлызнева-Колычева, а затем прославившегося антиопричными обличениями митрополита Филиппа (Колычева), видимо, не до конца доверяли. Василий Иванович в опричнине карьеры не сделал: кем был, тем и остался; высокие чины пошли ему уже после отмены опричных порядков — с конца 1572 г. Но и в опричные годы судьба подарила Василию Ивановичу шанс на возвышение. В 1570 г. ему подчинили опричный отряд, охранявший строительство города Толшебора на Колыванской дороге вместе с земцами И.П. Яковлева. Затем этот отряд был переброшен под Ревель (Таллин)[416]. Армия, осаждавшая Таллин, располагала очень значительными силами и мощным артиллерийским арсеналом. Там собрались помимо земцев Яковлева и опричникв Умного-Колычева силы союзного Ивану IV Ливонского короля Магнуса. Но взять город не удалось, осаждающие вынуждены были отступить. Хотя разнузданные подчиненные Василия Ивановича несут значительную часть вины за неудачу, он избежал серьезного наказания и лишь скатился до прежнего положения второго воеводы в сторожевом полку (1572)[417]. В дальнейшем карьера его выправилась.
Еще одна группа состоит из нескольких княжеских семейств, не принадлежавших верхнему слою боярско-княжеской аристократии. Помимо Телятевских туда входили кн. И.П. Охлябинин, Д.И., А.И., П.И., Ф.И. Хворостинины, Ал. И., Д.И. Вяземские, В.И. Горбатый-Мосальский, а также Д.М. Щербатов (Щербатый)[418].
Князь Иван Петрович Залупа Охлябинин, происходивший из ярославских князей, был в опричном войске одним из ставленников клана Плещеевых, поскольку женат был на двоюродной племяннице боярина А.Д. Басманова. В походе на Полоцк 1562–1563 гг. он был есаулом и действовал весьма активно[419]. По всей видимости, у князя Охлябинина было военное дарование: его назначали на видные воеводские должности очень часто. Он оказался одним из тех, кто составил костяк опричного командного состава. Князья Хворостинины — своего рода загадка опричнины. Не вполне ясно, почему именно их привлекли на военную службу в опричный корпус. Хворостинины были представлены в думе еще до опричнины: думный чин получил кн. Иван Михайлович, отец четырех братьев, вошедших впоследствии в число опричников, видный военачальник. Они не были худородным семейством или захудалым, но с высшей титулованной знатью тягаться в «отечестве» не могли и, видимо, значительными земельными богатствами не располагали. Князь П.И. Хворостинин возил наградные золотые Басмановым, отстоявшим Рязань в 1564 г., да и отдаленные родственные связи у Хворостининых и Басмановых-Плещеевых были — через тех же Охлябининых (Хворостинины составили соседнюю с ними ветвь ярославских князей)… Но
