упасть, и резко попятился. В тесном тамбуре совершенно не осталось места. Часовой обмяк, и Слава задавил его по стене вниз. Выдернул нож, на стену брызнуло. Спецназовец захрипел, судорожно извиваясь. Слава ударил ещё, повалил на пол и сел на грудь. Часовой сучил ногами всё слабее. По полу растекалась блестящая, вишнёвого цвета лужа. Наконец он затих.
– Удачно попал! – афганец выдернул из горла собровца здоровенный «Скримиш», закрыл и убрал в карман. – Хорошо, что подбородок не прижал.
«Всё, – подумал я, – конец. Теперь остров Огненный нам не грозит. Нас убьют здесь же, если поймают. Других вариантов нет.»
Слава ловко приподнял труп, снял с него ремень автомата.
– Держи, – сунул мне оружие и расстегнул залитую кровью разгрузку.
Афганец освободил тело от разгрузочного жилета и надел его на себя. Застегнул. Проверил боекомплект.
– Держи, – подал мне ПМ и запасную обойму, забрал «калашников», снял с предохранителя, слегка отвёл затвор, проверил наличие патрона в казённике. Патрон был. Слава дослал затворную раму вперёд и прислушался. – Вроде никто не идёт.
– На улице нет никого, – сообразил я. – Те, кто остался, сидят в бараке.
– Верно, – у Славы мелькнул оскал и лицо сделалось на мгновение волчьим, раньше я такого не видел. – Почти все уехали, я считал. Остались какие-нибудь дневальные с дежурным и прокурорские… пидарасы.
Участь следователей стала ясна.
Слава сноровисто обшарил окровавленный камуфляж. Добыл зажигалку, пачку сигарет и немного денег.
– Давай раненого проведаем, – предложил корефан, рассовав добычу по карманам.
Я спрятал запасную обойму, проверил «макаров». Указатель патрона в патроннике выступал, значит пистолет был заряжен… Заступая на пост, часовой готовился стрелять с самовзвода из оружия «последнего шанса», но воспользоваться им Слава не дал.
– Ты живой там? – корефан заглянул в камеру Вадика.
Из неё послышался слабый стон.
– Хреново, – скорчил сочувственную гримасу афгагнец. – Придётся на себе тащить.
Мы зашли в клетушку, склонились над Вадиком.
– Как чувствуешь себя?
Гольдберг смотрел на нас тусклыми глазами. Лицо у него было совсем бледное.
– Поднимайся, Вадик, – сказал я.
Гольдберг пошевелился, но встать не сумел.
– За ночь задубел, – предположил Слава. – Сейчас ему много не надо.
Стискивая «макаров», я прислушался, но никаких опасных шумов снаружи не наблюдалось. Убийство часового никто не заметил.
– Ты давай, эй, слышишь меня? Вставай! Нам побегать придётся.
Вадик с видимым усилием заворочался и сел.
– Уже лучше, – одобрил Слава, подхватывая его под здоровую руку. – Давай, подъём!
Сделав с его помощью несколько шагов, Вадик слегка ожил. Во всяком случае, смог идти без посторонней помощи, когда Слава его отпустил. Разумеется, это не сильно повысило наши шансы выжить, но всё-таки было лучше, чем таскать на себе раненого товарища.
– Ну-ка, стой, Ильюха, – придержал меня за плечо Слава, когда я собрался выглянуть в дверной проём. – Я сам.
Корефан внимательно изучил обстановку. Мы с Вадиком жались в пропахшем сыростью и древесной гнилью тамбуре. Вадик был взъерошен и тощ. Скулы выпирали, кадык нервно бегал по горлу. «Пить, наверное, хочет. Надолго его не хватит,» – отметил я и тут афганец скомандовал:
– Пошли!
Острое чувство, что все мосты сожжены и отступать некуда, накрыло меня, едва мы вышли из будки. После убийства часового нас не будут брать в плен. Разве что для быстрой и мучительной казни за погибшего товарища.
Отчаянно хотелось жить. А именно это мы только что свели к минимуму.
Биржа была пустынной. Прокурорские с охраной добирали сна по баракам, кроме дежурного, который сидел в будке возле ворот. Во времена ГУЛАГа там помещалась вахта. Однако, пока мы находились под прикрытием барака, спецназовец нас видеть не мог. Готовые выстрелить в первого встречного, мы двинулись к запретке. План был прост: скрыться в тайге и пешком дойти до трассы на Красноярск. В городе Вадик свяжется с Гольдбергом-старшим, который обеспечит нам стол и дом, там у Давида Яковлевича были какие-то влиятельные знакомые.
Мы были на полпути к ограждению, когда я увидел грузовик. «Урал» одиноко стоял возле следовательского барака. Золото было в кузове! Я очень чётко ощутил его присутствие и остановился как вкопанный.
– Стойте! – шепнул я.
– Чё?
– Золото, – я указал пальцем на машину.
– Хрен с ним! – отрезал Слава. – Уходим.
– Нет, – я не мог бросить Золотые Врата. – Надо проверить.
– Чё, крыша поехала? Щас засекут. Валим!
– Уйдём на машине! – осенило меня. – Пробьёмся сквозь ворота и помчим.
– На рывок хочешь? – засомневался было корефан, но затем посеянные мной рациональные зёрна дали всходы. – А чё, давай попробуем.
– Как вы её без ключа заведёте? – подал голос Вадик.
– Не ссы, – хмыкнул афганец, – это же армейская машина. Там кнопка вместо ключа.
– Это хорошо, – с неожиданным пониманием одобрил Вадик и сообщил: – У меня ноги подкашиваются.
Мы со Славой переглянулись. Путь с биржи был один – на колёсах.
Поминутно оглядываясь на барак, из дверей которого мог появиться вооружённый автоматом боец, мы подкрались к грузовику.
– Что это? – спросил вдруг Вадик.
– Где?
– Слышите?
Я навострил уши и уловил знакомый гул винта:
– Вертолёт!
Звук нарастал. На биржу кто-то летел. Сейчас шум услышат спецназовцы и выйдут встречать.
– В кузов! – скомандовал Слава.
Стараясь не греметь по железу, я схватился на задний борт, подтянулся и закинул ногу в кузов. Нырнув под тент, первым делом отыскал золотые пластины. Чутьё не обмануло, Врата были на месте, и это меня сразу успокоило.
– Ильюха, принимай, – Слава подсадил Вадика, я схватил Гольдберга за здоровую руку и мы совместными усилиями затащили товарища в машину.
В следующее мгновение афганец сноровисто взлетел под тент. Вадик сразу лёг, экономя силы, а мы с корефаном прокрались к вентиляционным окошкам возле кабины. Отогнули плотную ткань, заглянули в щёлочки.
Из-за деревьев появился вертолёт. Небольшой пузатый Ми-2 с красным крестом на боку.
«Всё, – подумал я. – Крандец!» Мы оказались в ловушке. Надо было сразу садиться в кабину и таранить ворота, тогда остались бы шансы уйти. А сейчас собровцы обнаружат нас и расстреляют в этой мышеловке, куда мы сами сдуру забились.
Из будки КПП выскочил боец и уставился в небо. Сзади послышались голоса – это высыпали из барака прокурорские, а потом их заглушил грохот движка. Ми-2 завис над биржей и опустился рядом с нашим Ми-8. Мы со Славой отпрянули от окошек и пригнулись. Брезентовые клапана било тугим ветром, затем пилот сбросил обороты, винт остановился и мы снова приникли к смотровым щелям, не опасаясь быть замеченными.
К вертолёту подтянулся оставшийся на бирже резерв – пятеро собровцев. Значит, гостей не ждали и были они
