быть устроим завтра день здоровья? – перебил Эрик. – Если уж отдыхать, так отдыхать как следует, а, Илья?
– Что ты предлагаешь делать? – спросил я.
– Сходим на озеро, прямо сейчас. Разожгем костер, там и поужинаем.
– Сыро, – сказал я. – Холодно.
– А мы спальники возьмем, веток нарубим, водяра еще есть. Фирменно будет, отвечаю!
– А отсыпаться будем днем в машине? – дурацкое словечко из бориного лексикона раздражало меня.
– Найдем время. А днем можно будет покопать, – принялся упрашивать Эрик. – Когда еще представится такая возможность!
– Какая? – нехотя обронил я. – Да и зачем?
– Интересно же!
– Ему романтики захотелось, – насмешливо обронил Боря.
– Озеро-то необычное. А вдруг потом такой возможности не будет, – нетерпеливо заерзал на бревне Эрик. – Что если завтра мы что-нибудь такое найдем…
– И после задерживаться здесь уже не станем, – докончил я его потаенную опаску.
– Вот-вот, – признался он, помедлил в поисках свежих доводов и добавил. – Заодно пакши у Бори подлечатся.
Кажется, в данном обществе я не обладал непререкаемым авторитетом.
– Как руки? – спросил я.
– Болят, – сразу же откликнулся Боря. Тут я его понимал.
– Далеко ваше озеро? – сдался я.
– Близко, совсем рядом, – заюлил Эрик. – Пятнадцать, ну, от силы, двадцать минут ходьбы.
– Ладно, черт с вами, – я пихнул ногой кучку тлеющих углей, оставшуюся от костра. – Объявляю завтрашний день – Днем здоровья. Работать не будем. Ты, Боря, лечись, а ты, романтик, удовлетворяй свое любопытство. Можешь еще в Лужу нырнуть для полноты ощущений.
– Будет фирменно, – на радостях поддержал Боря, а я опять скривился от совдеповского словечка.
Лужей мы окрестили загадочный водоёмчик метра два в диаметра и мелкий на вид, похожий на небольшую лужицу, оставшуюся после дождя. На самом деле я в ней чуть не утонул, пытаясь измерить глубину. Лужица оказалась бездонной. Во всяком случае, ольховая жердь длиной в два моих роста свободно погружалась вместе с рукой и могла идти в таком темпе сколь угодно дальше.
Был ли это вход в затопленную карстовую пещеру или какой другой провал, я так и не уяснил. Лужа являлась аномалией, непонятной, а, потому, пугающей. Казалось, что оттуда может вылезти нечто нехорошее. Например, хищный подземный житель в виде толстой змеи, белесой от вечного мрака, слепой, но с хорошо развитым обонянием. Какой-нибудь неизвестный науке обитатель залитых водой пещер средней полосы России, бывший в дохристианские времена грозным божеством ильменьских славян. Потом забытый, но успешно доживший до наших дней и периодически всплывающий наверх подкормиться. Представлялось, как он ночью вылезает из дыры и ползет по мокрой траве, разевая усеянную длинными игольчатыми зубами пасть, чтобы лучше уловить доносимый ветерком из палатки аппетитный запах человеческих тел.
Лужа была причиной беспокойства и спал я плохо. Даже наломавшись за день, долго ворочался прежде чем задремать. Сон был чуткий, я по несколько раз открывал глаза на любой подозрительный шорох. Дело было даже не в Луже, вернее, не только в ней. Сам воздух вблизи кургана казался пропитанным чертовщиной. Было даже удивительно, почему княжеского ратника похоронили в таком сомнительном месте. Обычно для погребений дружинники выбирали участки повеселее. Я много поездил по Новгородской области и столь мрачный могильник наблюдал впервые.
Сюда даже не залетали комары.
Мы затушили костер, скрутили спальные мешки. Эрик добровольно навьючил на себя армейский сидор с питательным продуктом. Машину и снаряжение оставляли без опаски. Ввиду отсутствия поблизости деревень незваные гости имуществу не угрожали.
Боря взял ружье и мы выступили в поход. Миновали Лужу, по которой я едва не проехался на «Ниве». Хорошо, интуиция подсказала прежде выйти и посмотреть, не утонут ли колеса. Я сам едва не утоп, а потом мы долго искали объезд. Трава не сохранила недельной давности отпечатков протекторов. Вообще-то, добраться до кургана оказалось сложно. Были в этом и свои плюсы. Например, уходили из лагеря, зная, что за время нашей отлучки его никто не потревожит, да и раскопки лучше производить в стороне от любопытных глаз. Уединенность и обособленность кургана имела важное значение в неприкосновенности витязева праха. Ведь, насколько мне было известно, здесь левый берег Мсты оказался недоступен для немецких солдат и техники. Правда, от доморощенных кладоискателей это не уберегло.
Чего только не передумаешь, идя по лесу. Начинало темнеть и приходилось постоянно вглядываться под ноги, но я все равно спотыкался. К счастью, бродили недолго. Боря уверенно вывел к озеру.
И я застыл, потрясенный.
Сначала мне показалось, что я вижу кусок пасмурного неба, непостижимым образом опустившийся на землю. Затем деревья расступились и перед нами блеснула ровная гладь воды. В полном безветрии озеро, как огромное зеркало, безукоризненно отражало тускнеющий небосвод. Лес почтительно обступал его, держась на некотором расстоянии от лишенных растительности берегов. Непонятно почему, оно действительно было мертвое. Уже много веков.
Еще один феномен этих диковинных мест.
Эрик был прав. Озеро стоило того, чтобы потратить рабочий день. Пока напарники собирали хворост, я подошел к краю берега. Неподвижная чернота застыла у моих ног. Далее поверхность озера постепенно меняла цвет, там плавали серые дождевые облака, гонимые воздушными потоками верхних слоев атмосферы. Здесь же царила тишь. Величественная чаша была исполнена мрачного покоя.
– Илья, иди, все готово.
Голос оторвал меня от созерцания замерших вод. Я оглянулся. Друзья разожгли костер, поставили к огню вскрытые консервы и ждали меня.
– Ну, как тебе озеро? – спросил Эрик, сдергивая полиэтиленовый колпачок с горлышка бутылки.
– Фантастика, – честно признался я. – Даже не знал, что такие места в Новгородской области бывают.
Эрик самодовольно хихикнул, скручивая пробку. Я порылся в мешке, доставая стаканы. Запасливый Боря укомплектовал сидор всеми причиндалами туриста. – Водка… «Фирменная», – Эрик сделал вид, будто читает этикетку.
– Давай банкуй, читатель, – недовольно одернул его я.
Дерябнули по соточке и закусили колечками свежего огурца.
Паскудное ощущение промозглой сырости во всех членах сменилось приятной теплотой. Без водки здесь можно было вообще окочуриться.
– Ничего озеро, да? – залебезил Эрик, явно нарываясь на похвалу.
– Любопытное, – благодушно согласился я. – Впервые вижу столько мертвой воды.
– Странное озеро, – проронил Боря. – В такой воде, наверное, трупы не гниют.
– Что это ты вдруг о трупах заговорил? – спросил Эрик, подтягивая за отогнутую крышку консервную банку и тыча вилкой в ее скворчащее нутро. Запахло жареной гречневой кашей.
– Да что-то вспомнил, как мы в Апраксино немца с носом добыли, – предался блевотным воспоминаниям сосед. Очевидно, водка плохо
