Первым делом Семагин отправился в "Психометодологическую лабораторию". Козаряна он нашел в комнате 322. Георгий Аветисович что-то писал, а кучка техников резалась на компьютере в покер. Семагин поразился их беззаботности, они напоминали детей, оставшихся дома без присмотра.
– Кого я вижу, – обрадовался Козарян. – Хотите, покажу вашего пациента?
– Не хочу, – отказался Семагин. – Я бы хотел знать, он к работе готов?
– Вполне, – заверил его Козарян. – Фабулу мы записали, можете в любой день забирать.
– Хорошо, – сказал Семагин, – спасибо. А какова его надежность?
– Надежность? – переспросил Георгий Аветисович. – Смотря что вы имеете в виду. В обычном понимании он уже не человек. Моделированная личность имеет достаточно фрагментарное строение, но поставленную задачу он выполнит безукоризненно от и до. В отдельных случаях потребуется корректировка, совет. Действуя совершенно автономно, он может в экстремальных условиях проявить неадекватность оценки ситуации, инспирированную инстинктом самосохранения, который у него в настоящий момент принял несколько гипертрофированные формы. Каждое существо стремится выжить, а ваш Колыванов сейчас именно существо.
– Он хоть разговорную речь понимает?
– Отчасти. Кардинально на выбор решения влияет только указание в виде наложенного на фабулу приказа. Посторонняя речь воспринимается им в качестве информации для последующего анализа и экстраполяции с целью оптимизации аналогового алгоритма.
– То есть постороннему человеку переубедить его не удастся?
– Только если он будет знать код.
– Значит, по телефону я смогу контролировать его действия?
– По любым аудиальным и визуальным средствам связи. Читать он еще не разучился.
– Это обнадеживает, – хмыкнул Семагин. – Грамотные люди нам нужны.
– Я слышал, у вас там внизу неприятности, – поинтересовался армянин. – Большие, да?
– Некоторые, – неопределенно ответил Семагин.
– Говорят, Крупнер приходил, – полюбопытствовал Козарян. – Вы его знали?
– Нет, – ответил полковник, – но очень хочу познакомиться.
– Ха-ха, – изрек Козарян. Ему было наплевать на чужие беды. – Я вам так сочувствую.
– Да, конечно, – кивнул Семагин. – Я вас в ближайшее время навещу, Георгий Аветисович.
– На этой неделе или на следующей?
– Постараюсь на этой, – заверил его Семагин. Ему и самому этого хотелось. – Очень постараюсь.
– Хали-гали Кришна, – сказал Волосатый, запрокидывая голову. Он аккуратно сдавил кончик пипетки и глубоко втянул носом капельку СС-91.
– Нам может быть небезопасно оставаться здесь, – заметил Крупнер. Он сидел на ковре, скрестив ноги и упокоив на бедрах раскрытые ладони.
– Ерунда, – поморщился Волосатый. – Кто здесь будет искать?
– Я чувствую опасность, – сказал Крупнер. – Нам лучше отсюда уйти.
Его действительно не оставляло беспокойство. Интуиция требовала немедленно сняться с места и уйти от греха подальше. Не ровен час, придут, что тогда делать?
– Да брось ты, – беспечно заявил Волосатый. – Кому мы нужны? Если тебя всю зиму искали и не нашли, почему обязательно должны заявиться прямо сейчас?
– Ты зря их недооцениваешь, – предостерег его Крупнер. – У них там тоже не дураки работают. Помнишь, как нас с Антоном вычислили?
Волосатый пожал плечами. Память на плохое у него была поразительно короткой. Он быстро оправился от потрясения после гибели пациента и к вечеру уже пребывал в хорошем настроении. Их акция по большому счету оказалась успешной: техника "ускоренного передвижения" и работы сань-цзе-гунем были на высоте, а "сенсорного стимулятора" захватили столько, что хватит просветить не одну заблудшую душу. Словом, Волосатому было отчего радоваться, и он радовался.
Крупнера же не покидало чувство тревоги. Оно росло, и когда достигло критической величины, он вскинул руку,
