открыл сейф. С верхней полки он достал портупею, вытащил "макаров" и передернул затворную планку. Пистолет он положил в карман. Теперь, когда его можно было остановить, железный человек казался не так опасен. Семагнн включил воспроизведение.
Музыка произвела на Колыванова живительное действие, словно стакан водки на впавшего в прострацию алкоголика. Он задвигался, в глазах на секунду появился осмысленный блеск и тут же исчез, сменившись гипнотическим трансом.
– Четыре, сорок два, шестнадцать, одиннадцать, ноль восемь, шесть, – нараспев произнес Семагин.
Колыванов застыл, но теперь это было уже совершенно другое состояние. Теперь он прислушивался
– Виктор Гаврилович, как вы себя чувствуете? – спросил полковник.
– Вы обращаетесь ко мне? – голос Колыванова был ровным и бесцветным. Полковник вздрогнул, контакт был установлен-
– Да, к вам, – сказал он, и тут ему в голову пришла более изощренная идея. – Кем вы себя чувствуете?
– Мое состояние в порядке, я хочу в туалет, – механически ответил капитан на первый вопрос и тут же на второй: – Скорректируйте формулировку.
– Как вас зовут?
– Вы имеете в виду автоидентификацию?
– Да, идентифицируйтесь, пожалуйста.
– Шестнадцать-одиннадцать.
"О Господи, – содрогнулся полковник. – Надо же так обработать!"
Знакомый с криптографией, он понял, что 16-11 является зашифрованным определением личности для самого Колыванова во избежание декодировки команды управления от случайного индуктора; первые группы – 4 и 42- что-то вроде закодированного сигнала предупреждения, образующие вместе со второй парой команду готовности, а третья пара – вводная. Цифры – это указание принуждения, а числа содержат формулировку приказа.
Теперь 16-11 готов был внимать.
Полковник глубоко выдохнул и четко продиктовал задание.
– Вы поняли?
– Принято, – подтвердил "чистильщик".
Семагин открыл магнитофон, просмотрел ряд на этикетке "В" и вставил кассету обратной стороной.
– Четыре, пятьдесят, шестнадцать, одиннадцать, пятнадцать, два, – проговорил он.
Колыванов поднялся, готовый к автономному действию.
– Укажите, где туалет, – попросил он.
Сегодня они осмелились прийти сюда днем. Друзья нашли приют у крупнеровской подруги, которая проявила сострадание к одиноким мужчинам. Утром они заглянули домой и обнаружили заклеенную полосками бумаги дверь. Квартира была опечатана, скорее всего проводили обыск, так как косяк был порядочно раскурочен и замок почти не держал. Ничего хорошего в этом, естественно, не было, и подельники направились в парк – отвести душу.
Крупнер чувствовал, что у них начинается новый период жизни. Грядут большие перемены, которые не оставят тут камня на камне, но что именно произойдет, с уверенностью сказать не мог. Что-то должно было измениться, резко и бесповоротно. Тао принесли успокоение. Само место, где они занимались, излучало теплую ласковую энергию, и Крупнер постарался слиться с нею; превратившись в бесплотный неосязаемый поток. То же чувство охватило и Волосатого, словно он перешагивал через край, за которым не было ничего, кроме бездны: лебединый танец идущего в пустоту. Синхронно они исполнили тао Белого Журавля – Байхэ-цюань, а потом их расслабленное состояние нарушил звук шагов приближающегося Андрея.
– Вот вы где, – без предисловия начал он. – Нам надо поговорить.
– Здравствуй, – улыбнулся Крупнер. – Конечно. О чем?
– Что ты говорил насчет Исследовательского центра? – надвинулся на Волосатого Андрей.
– А что ты узнал? – не таясь спросил Крупнер. Все равно скоро многое переменится, так что лучше ничего не скрывать.
– Вы на него наехали?
– Да, – признался Крупнер. Лицо Андрея побагровело.
