или кто там тусовался, принимали зачастую настолько извращенные формы, что их материальные воплощения было сложно отнести к какому-то определенному виду искусства: скульптура не скульптура, живопись не живопись и даже оружие не оружие… а нечто совсем иное, и в то же время обладающее одновременно всеми признаками вышеперечисленного. Такое мог создать только сумасшедший. Или инопланетянин. Похитить что-либо останавливало опасение навлечь на себя гнев создателя этих предметов, обладающего столь нечеловеческим сознанием, засветившись на продаже какому-нибудь коллекционеру. Посему я воздерживался во время наших экскурсий от страстного внутреннего зова собирателя, что давалось весьма нелегко.
— Подъезжаем, — похлопал я по плечу Истребителя. Шура открыл глаза и неподвижно уставился на дорогу, словно и вовсе не спал.
— Остановимся на пригорке, — бодро сказал он и ткнул пальцем в сторону холма, на который вползала коричневая грунтовая дорога.
О’кей, — полноприводная «Нива» могла взобраться куда угодно. Мы взлетели на пригорок и свернули за деревьями, чтобы не торчать на виду. Я надвинул капюшон, и мы вышли. Дождь усиливался.
— Кажется, никого нет, — промолвил Истребитель, изучая окраину деревни в полевой бинокль. — Пошли.
Мы спустились с холма и двинулись напрямик к стоящему на отшибе потемневшему от времени дому, крытому взлохмаченной дранкой и огороженному покосившимся забором. Хозяину явно было западло заниматься ремонтом. Бугристый пятачок перед крылечком густо зарос лебедой и тимофеевкой. Мы взошли по скрипучим ступенькам, Истребитель с ходу приналег плечом на дверь.
— Погоди, — только и успел пробормотать я, когда филенки ржаво взвизгнули и петля, скрепленная с косяком дужкой навесного замка, повисла, свободно покачиваясь и позвякивая торчащими гвоздями. Держалось тут все исключительно на соплях.
Мы прошли полутемные сени, половицы угрожающе прогибались под ногами — того и гляди провалятся. В доме было неубрано, валялись комки сухой грязи и окурки. Истребитель открыл дверь в жилую половину.
— Ну и бардак, — сказал он.
Бардак здесь царил исключительный. Две крошечные комнатки и кухня, оклеенные отставшими от стен газетами, не убирались, похоже, с новоселья. Треснувшая сбоку русская печь закоптила потолок обширным пятном сажи, побелка на ней кое-где отстала, и были видны красные огнеупорные кирпичи.
— Давай искать, — сказал Шура и ушел в соседнюю комнату.
Не было уверенности, что мы опять не потратим целый день впустую, перетряхивая жалкую утварь нерадивого селянина и умножая имеющийся хаос. Тем не менее мы активно включились в работу. Истребитель полез в диван, который, несмотря на внешнюю ветхость, был еще крепок и весил добрую тонну, я же занялся потенциальными тайниками, безошибочно угадав дровяной чуланчик за печкой, скрытый платяным шкафом. В чуланчике хранились мешки, ведра и сапоги, причем последних было пар двадцать — совершенно новых, связанных за ушки бечевкой кирзовых прохарей, из чего я сделал вывод, что обитатель лачуги не брезгует мелким воровством. Все в порядке, так и должно быть в нормальном российском хозяйстве. Больше ничего интересного я в закутке не нашел и выбрался оттуда, покрытый пылью и паутиной.
— Что у тебя? — спросил появившийся из комнаты Истребитель.
— Ничего.
— И у меня ничего, — разочарованно протянул он. — Диван тяжелый, гадина, все пальцы себе отдавил. Помоги лежак на место задвинуть, одному никак не справиться.
Толстый матрац на деревянной раме, служивший для спанья, по замыслу конструктора этого мебельного монстра должен был вставать вровень с другой рамой, чуть возвышающейся от пола на ножках. Накрытый могучей периной, двумя толстыми одеялами и залатанным пледом, он становился неподъемным для человека средних физических возможностей. Я помог вернуть диван в изначальное состояние и подивился, кому и зачем понадобилось столько раз двигать его взад-вперед, если даже ножки прочертили в досках пола глубокие царапины, похожие на колеи.
Наезженные колеи. Регулярно с места на место.
— Стоп. — Я застыл в моментальном озарении.
— Что? — Истребитель выпрямился и утер рукавом пот.
Рано, по-настоящему попотеть тебе еще придется.
— Кажется, я понял, — сообщил я. — Ну-ка, помоги.
Мы отодвинули диван от стены, обнажив квадратную крышку люка.
— Как ты догадался? — Истребитель был поражен.
— Я же все-таки профессионал, — напомнил я. — Кто из нас занимается поисками кладов?
— У тебя действительно нюх! — В голосе тамплиера прозвучало неподдельное уважение.
Что ж, спасибо. До меня такой чести удостаивался лишь Петрович, и то из моих уст. Впрочем, для школьного учителя я был таким же мастером, как Афанасьев для меня.
— Ну-с, будем осматривать. — Я нагнулся и взялся за кованое кольцо, по традиции служившее ручкой.
