Голос в трубке замер от подобного обращения. Затем испанец что-то сопоставил, прикинул, списав амикошонство на дрянные манеры «дикого русского», и, подыскав соответствующие слова, произнес:
— Вы понимаете, о каком предмете темы идет речь?
Угадал, огорченно подумал я. Нет уж, черта лысого я туда поеду.
— Да, конечно.
— Еще не поздно все исправить. Вы будете согласны?
Я замер. Исправить? «Все исправить». Что исправить? Смотря как. Жертвенной кровью искупить? «Мы же цивилизованные люди», — как сказал вышеупомянутый Франсиско Мигель де Мегиддельяр. А цивилизация — это когда еще убивают, но уже не отрезают уши? И первое, что я сказал, дабы прервать паузу, было:
— Как насчет денег?
На том конце провода подобный вопрос ожидали. Заместитель управляющего отозвался немедленно:
— Вам заплатят. В зависимости от результатов вашей работы.
Вот это уже деловой разговор. Над этим предложением стоит подумать, и я уточнил:
— Что именно будет требоваться от меня?
Испанец помялся и сказал:
— Наш разговор может быть подслушан третьими лицами. Хотелось бы встретиться и поговорить с глазу на глаз, вы понимаете?
— Хорошо, — сказал я. — Когда мы встретимся?
— За вами заедут. Было бы хорошо завтра утром, часов в десять.
— Устраивает, — ответил я.
— Ваш адрес вы можете не называть. К вам в десять подъедут и позвонят в дверь три раза. Человека будут звать Хенаро Гарсия…
Здорово работают, подумал я. И явно чего-то боятся. Хашишинов? Или… Я вспомнил обилие ведомственных машин у офиса СП. В свете последних событий логично было ожидать пристального внимания людей Конторы. Иностранные граждане все-таки, а тут такое творится. Безобразие!
Чтобы предотвратить подобные инциденты, заботясь о безопасности иностранцев и руководствуясь исключительно благими соображениями, Федеральная Служба Контрразведки не могла не выставить наблюдения за сотрудниками фирмы. А вдруг это разборка между резидентурами двух разведок, не поделившими, скажем, информацию?! Тут было над чем задуматься, тем более что речь-то шла о вывозе антиквариата, имеющего огромную историческую ценность, народного достояния. М-да. Будем надеяться, что испанцы сумеют обставить все должным образом.
— Хорошо, — сказал я, — в десять буду ждать.
И тут меня осенила мысль. Терять-то все равно нечего, а подстраховаться лишний раз не мешает.
— Со мной будет еще один человек.
Испанец перестал дышать.
— Какой человек?
— Надежный, — ответил я. — Могу за него ручаться.
Эррара помялся. Чувствовалось, что присутствие постороннего на встрече ему не по душе, но выбора не было.
— Это ваше условие?
— Да.
— Пусть будет так. Но вы уверены… в нем?
— Уверен.
— Договорились, — подвел он итог беседы. — До завтра.
— До завтра, — ответил я, и заместитель управляющего повесил трубку.
Повесить-то он повесил, сразу отдалившись на несколько километров городских кварталов и оставив меня в состоянии некоторого замешательства, но образовавшейся энергетической связи не прервал. Я положил «Бенефон» на письменный стол, вернулся на кухню и машинально одним глотком допил свой остывший кофеек, даже не ощутив его вкуса.
Ехать к Мегиддельяру отчаянно не хотелось. Почему-то появилось опасение, что от него я не вернусь. В самом деле, что испанцам терять? Дело я им завалил, теперь пришла пора наказать неумеху (то есть меня), тем самым убрав и свидетеля, слишком много знающего о делах подпольного представительства Ордена Алькантара. Почему нет? Как раз именно да! Я содрогнулся, представив, как прямо в салоне машины (например, того самого черного «мерседеса», на котором возили в прошлый раз) между моих ребер медленно и неуклонно просовывают лезвие ножа. «С точностью до миллиметра». Нет, не хочу, поэтому и возьму с собой Славу — для страховки. Оставалось дождаться оного и уговорить. И на первое, и на второе я рассчитывал с большой долей уверенности. Не откажется Славик, если ему правильно подать. Психологию корефана я изучил хорошо, благо времени для этого было предостаточно.
