последний раз, перед тем как спросить о Самом Долгом Пути, Лейла опять почувствовала знакомые ей уже ледяное спокойствие и каменную неподвижность; она даже глаза закрыла под двумя своими повязками. Во рту у нее вдруг пересохло, а внутри точно скручивалась и раскручивалась какая-то пружина. И только когда в ушах у нее зашумело – так шумят набегающие на берег волны, – она пропела последние слова та'киены, и когда отзвучало последнее слово, все вокруг нее как бы остановилось.
Она сдвинула повязки и, жмурясь от яркого света, безо всякого удивления увидела, что это снова Финн. И снова она будто издалека слышала удивленные голоса взрослых, наблюдавших за игрой, и где-то совсем вдали – глухие раскаты грома; но смотрела она только на Финна. С каждым разом он казался ей все более одиноким. Она бы, пожалуй, даже пожалела его, но ведь все это было предначертано судьбой, так что жалость казалась ей совершенно неуместной, как неуместным было бы даже малейшее удивление с ее стороны. Сама Лейла понятия не имела, что такое Самый Долгий Путь и куда он ведет, но знала твердо: идти по нему должен Финн, а она здесь для того, чтобы Финна по этому пути направить.
И все-таки удивиться ей пришлось, хотя и чуть позже, примерно в полдень. Ведь обычные люди никогда не посещают святилище Богини-матери! И уж тем более – по приглашению самой Верховной жрицы!
Лейла по этому случаю даже причесалась, и мать заставила ее надеть единственное имевшееся у нее «приличное» платье.
Теперь, думая о том соколе над Ларэй Ригал, Шарра всегда представляла, что он летает там не один. Воспоминания горели в ней, точно жаркий костер под ночным звездным небом.
И все-таки она была дочерью своего отца и наследницей Трона Из Слоновой Кости! Так что многое нужно было обдумать и взвесить, не считаясь с мечтами о соколе в небесах и костром, пылающим в сердце.
Так что Деворш, капитан стражи, явился к ней по ее приказу. Немые впустили Деворша в покои принцессы, и фрейлины тут же, разумеется, принялись шептаться, прикрывая лица шелестящими веерами и поглядывая на высокого капитана, который почтительно раскланивался и хорошо знакомым Шарре голосом произносил слова приветствия. Затем она велела дамам удалиться, с удовольствием отметив, что они были страшно разочарованы, и усадила Деворша в низкое кресло у окна.
– Капитан, – начала она без всяких преамбул, – ко мне попали некие документы, с которыми связана весьма важная проблема.
– Вот как, ваше высочество? – А ведь он хорош собой, думала Шарра, хотя до Диармайда ему далеко. Ох, далеко! И он никогда не поймет, почему она улыбается! Впрочем, это неважно.
– По-моему, в старинных летописях сохранилось упоминание о некой лестнице, вырубленной много лет назад в отвесной скале над Сэрен, хотя теперь ступени этой лестницы почти незаметны, но все же…
– В скале над рекой, ваше высочество? Но там же совершенно отвесная стена! – В суровом голосе Деворша отчетливо слышалось недоверие.
– Я ведь достаточно ясно сказала. Или нет? – Капитан покраснел, а Шарра нарочно помолчала, чтобы дать ему возможность осознать собственную оплошность. – Если эта лестница в скале действительно существует, то она представляет собой значительную угрозу нашей безопасности, и нам, безусловно, следует знать о ее существовании. Я хочу, чтобы ты взял двух человек, которым полностью доверяешь, и собственноручно проверил, правда ли это. По вполне понятным причинам, – хотя ни одной из причин сама Шарра указать была бы не в состоянии, – об этом более никто знать не должен.
– Разумеется, ваше высочество. Когда мне от…
– Немедленно! – Она встала, пришлось встать и Деворшу.
– Желание моей госпожи для меня закон. – Он низко поклонился и повернулся, чтобы уйти.
Но она – из-за тех соколов в поднебесье, из-за тех просвеченных лунным светом воспоминаний – снова окликнула его:
– Деворш, еще одно. Я слышала шаги в саду позапрошлой ночью. Ты у стены ничего не заметил?
На лице капитана отразилась искренняя озабоченность.
– Ваше высочество, я сдал дежурство на закате своему сменщику, Башраю. Я немедленно с ним переговорю.
– Сдал дежурство?
– Да, ваше высочество. В ночной дозор мы с Башраем выходим по очереди. По-моему, он человек очень опытный, знающий, однако…
– А сколько человек у вас в дозоре? – Она откинулась на спинку кресла, чтобы стало легче дышать; где-то подо лбом, за глазными яблоками, точно молоточки стучали от напряжения.
– Двенадцать, ваше высочество. В мирное время.
– А собаки у вас есть?
Он смущенно прокашлялся.
– Нет, госпожа моя. В последнее время мы собак не берем… Нам было сказано, что в этом нет никакой необходимости. Весной и летом собак использовали исключительно для охоты. Разумеется, с ведома вашего отца. – Он с нескрываемым любопытством глянул на нее. – Но если моя госпожа чувствует, что следовало бы…
– Нет! – Его присутствие становилось совершенно невыносимым! И, кроме того, она никак не могла позволить этому капитану так смотреть на нее – оценивающе, восхищенно… – Я сама поговорю с Башраем. А ты ступай и сделай, как я тебе велела. Да поторопись!
