чтобы сотворить заклинание превращения.
Ли-Мэй усиленно соображает.
– Он мог просто войти и схватить меня, когда ты ушел? Нет?
Мешаг обдумывает это.
– Да. Наверное, он хотел отвести тебя к ним. Может, боялся, что ты убьешь себя, поэтому он изменился.
Она прочищает горло. У нее болит рука.
– Теперь нужно уходить, – говорит он.
– А с ним что?
Мешаг кажется удивленным. Показывает на разбросанные вокруг кости:
– Оставим волкам. Так мы всегда делаем… – Он молчит и кажется несколько смущенным. Потом говорит: – Было хорошо убить этого человека. Было очень… отвага? Такое слово?
Ли-Мэй вздыхает:
– Отважно. Наверное, это нужное слово.
Он снова колеблется. Делает скованный жест рукой:
– Ты видела, что в следующей пещере?
– Коней? Видела. Дальше не ходила. Я не чувствовала себя… отважной.
– Нет, – он качает головой. – Это правильно. Не надо ходить. Только для священников. Для тех, кто ходит к духам. Очень старые. Но ты видела последнего коня? Наверху?
– Видела.
Он смотрит на нее и, кажется, принимает решение:
– Пойдем. Мы сделаем одну вещь, потом уйдем.
Ли-Мэй исчерпала свой запас сил, поэтому не сопротивляется и позволяет ему отвести себя обратно в полутьму пещеры с конями. С этими животными на стене, давным-давно нарисованными одно поверх другого. И она смотрит, как он входит в последнюю пещеру, в ту, куда она не захотела войти.
Он выходит оттуда с плоской глиняной чашей, наливает в нее воды из второй фляги, которая у него с собой, и помешивает деревянной палочкой. Его движения скованны, как обычно. В них нет грации, в этих движениях. Удивительно, но она уверена, что эта грация когда-то была…
Он знаком подзывает ее к себе. Ли-Мэй подходит. Мешаг берет ее правую руку – он прикасается к ней в первый раз, – и опускает ее ладонь в чашу. Там какая-то краска, белая или почти белая.
В этот момент она понимает, что происходит.
Он ведет ее, держа за запястье, и кладет ее ладонь на бок царя-коня над туннелем, ведущим в третью пещеру. И там появляется свежий отпечаток среди всех остальных, а это означает, что ее существование, ее присутствие, ее жизнь, то, что она была здесь, теперь отмечено, зарегистрировано. И возможно (она этого никогда не узнает), это действительно сыграет роль в том, что произойдет дальше.
Так трудно увидеть схему жизни или даже быть уверенным, что она есть…
Они уходят из этой пещеры, потом из другой, снова выходят на солнечный свет. Ли-Мэй моргает от яркого дневного света.
Мешаг нашел только одного коня, но конь мертвого шамана еще привязан рядом. Волки ему не угрожают, но он весь в пене от страха. Поэтому у них все-таки есть два коня, а также еда и одежда, которую Мешаг достал неизвестно где.
Он помогает ей сесть на более низкорослую лошадь, а потом сам садится на коня шамана и успокаивает его, и они едут по тропе из долины, потом на восток. Солнце над головой, волки бегут рядом.
Ли-Мэй не имеет ни малейшего представления, куда он ее везет. Но она жива и не едет покорно навстречу судьбе, предначертанной ей вопреки ее воле и желанию. И пока, на этот момент под небесами, этого достаточно…
Глава 14
У цзянь Нин, кавалерист Второго округа, первым увидел господина Шэнь Тая и его коня, когда они возникли, как призраки, из серого рассвета к западу от крепости у Железных Ворот.
Теперь, много дней спустя, он смутно сознавал, что эти двое могут изменить его жизнь – или уже изменили.
Для крестьянских работников и для рядовых солдат ненормально переживать такие перемены в течении жизни. Ты работал на поле, выносил голод
