– Ему ничего не оставалось делать, – все время повторял судья. – Первому министру. Ничего не оставалось.
Фуинь до сих пор был потрясен тем, что произошло в тронном зале. Они все были потрясены. Цзыцзи сел на стул. Почти упал на него.
– Это даже не имело значения, – сказал Дайянь судье. – Его приказ изменили.
– Он знал, что так и будет, я думаю.
Дайянь наполнил еще две чашки, отнес вино остальным. Они были его единомышленниками, он им доверял, они были одни. А ему до сих пор было страшно. Цзыцзи рассеянно держал в руке чашку и не пил. Дайянь взял его за руку и поднес чинно ко рту друга.
– Пей, – сказал он. – Считай, что это приказ.
– От генерала, командующего пятьюдесятью тысячами?
Дайянь поморщился. Теперь он стал генералом, и отчасти в этом была причина его страха – в ощущении, что все происходит очень быстро.
– Да, своему командиру, стоящему во главе двадцати пяти тысяч, – он смотрел, как пьет Цзыцзи, потом повернулся к судье.
– Что вы хотите этим сказать – «он знал»? Он приказал отвести У Туна в тюрьму…
– А император приказал его казнить, как только факты насчет дерева получат подтверждение. Это в дополнение к Эригайе – он не мог уцелеть. Спасти его было невозможно. Если только ваши сведения…?
– Если мои сведения неверны, то я – покойник, и, полагаю, вы тоже. За то, что вступились за меня. Пейте свое вино.
– Но ведь это не так? Они верны?
Дайянь с трудом пожал плечами.
– У старика нет причин желать мне смерти. Мне не понравилось почти все, что случилось сегодня утром, в том числе и необходимость снять тунику и смотреть, как император Катая сошел вниз и разглядывает мою спину, но готов поручиться, что история с деревом семьи Шэнь – это правда.
– Ручаетесь своей жизнью? – спросил Фуинь, криво усмехаясь. Больше он ничего не может из себя выдавить, как увидел Дайянь.
– Я уже поручился.
Улыбка угасла.
– Они получат подтверждение к завтрашнему вечеру или на следующий день, – сказал Цзыцзи.
Дайянь кивнул.
– И У Тун умрет. Что будет с первым министром?
Судья сделал глоток вина из своей чашки.
– По моему мнению? Ничего. Император понимает, что он уже не контролирует сеть «Цветы и камни». А Вэньцзуну он нужен. Ему нужен этот союз с алтаями, – Ван Фуинь посмотрел на него. – И вам тоже.
Дайянь вздохнул.
– Я хочу отобрать наши земли. Мне все равно, какое племя станет нашим союзником. Я всего лишь солдат.
– Теперь генерал. И никакого «всего лишь».
– Но меня отправили служить не туда.
Цзыцзи шевельнулся.
– Ты действительно думал, что они позволят тебе атаковать Южную столицу? Вот так сразу? О, конечно, нет, Дай.
Никто другой не называл его этим детским именем. Дайянь покачал головой.
– Нет, конечно, не думал. Но я боюсь…
– Вы боитесь, что какого бы старика они ни назначили, он будет не лучше У Туна, – сказал Фуинь. – И знаете что? Это возможно! Возможно, нас там унизят, продемонстрируют нашу слабость. И что тогда?
Дайянь пересек комнату и налил еще вина. Он принес флягу и снова наполнил две другие чашки. Вернулся к жаровне и поставил флягу, помешал щипцами угли, чтобы вино не слишком нагрелось. Повернулся к собеседникам.
– Тогда у нас будут большие неприятности следующим летом. И придется надеяться, что тем временем первый министр очень успешно проведет переговоры. Мы с Цзыцзи попробуем превратить одну из армий в такое войско, какого Катай не видел уже давно.
– Примут ли они вас? Другие генералы? – это был серьезный вопрос.
Дайянь рассмеялся, но сам услышал в этом смехе горечь.
– Конечно, примут. Я просто покажу им то, что написано на моей спине.
«Это же моя собственная каллиграфия! – воскликнул император Катая. В его голосе слышалось изумление и гордость. – Даже в мире духов знают мою руку!»
Судья покачал головой.
– Это все из-за дерева, – сказал он. – Почему семья Шэнь разрешила это сделать? Несомненно…
– Это не они. Старик говорит, что они продали поместье много поколений назад. Переехали на юг. Тем, кто владеет землей сейчас, предложили много
