сказала его мать, а той сказала ее мать. Народ киндатов выживал на протяжении тысячи лет; они накопили эту народную мудрость и носили ее с собой, подобно дорожному багажу, сильно поношенному, но который всегда под рукой.
Поэтому Джеана боролась со слезами, сидя верхом на черном коне Родриго Бельмонте, пока они ехали на восток под лунами, предсказывающими ей путешествие, на фоне летних звезд. Человек, с которым она ехала, хранил молчание, и она была ему за это благодарна, пока они не достигли лагеря и не увидели, что там уже побывали мувардийцы.
Для Альвара большая часть огромного напряжения этой ночи проистекала от ощущения, что он безнадежно отстает от событий. Он всегда считал себя умным. Собственно говоря, он знал, что умен. Проблема заключалась в том, что события, происходящие сегодня ночью в Аль-Рассане, так далеко выходили за рамки его опыта, что его ума оказалось недостаточно для понимания того, как справиться с происходящим.
Он достаточно знал и понял, что, получив свою долю выкупа, обещанного за Гарсию де Рада и его уцелевших людей, он станет богаче, чем мог вообразить на первом году службы у короля Эстерена. Уже сейчас, до начала дальнейших переговоров о выкупе, Лайн Нунес выделил ему нового коня и доспехи. И то, и другое было лучше его собственных.
Вот так солдаты продвигаются наверх в этом мире, если продвигаются, при помощи разбоя и военных выкупов. Только он никак не ожидал обогатиться за счет своих же вальедцев.
— Это случается сплошь и рядом, — ворчливо сказал Лайн Нунес, когда они делили добычу в деревне. — Напомни мне рассказать тебе о том времени, когда мы с Родриго служили наемниками у ашаритов из Салоса, в низовьях реки. Мы не раз совершали для них набеги на Руэнду.
— Но не на Вальедо, — возразил Альвар, все еще обеспокоенный.
— Тогда это было одно целое, помнишь? Король Санчо еще сидел на троне объединенной Эспераньи. Три провинции одной страны, парень. Не разделенные, как сейчас.
Альвар думал об этом на обратном пути в лагерь. Он вел внутреннюю борьбу со столькими трудностями, в том числе со своим первым убийством, что у него даже не было возможности порадоваться военной добыче. Но все же заметил, что Лайн Нунес выделил существенную долю отобранного оружия и коней уцелевшим крестьянам. Этого он не ожидал.
Вернувшись в лагерь, где их уже поджидали Капитан и женщина-лекарь, Альвар увидел сундуки, мешки и бочки и понял, что это налоги из Фезаны, доставленные ночью сюда, на равнину, мувардийцами — воинами с закутанными лицами.
— Где купец? — резко спросил Лайн Нунес, спрыгнув в коня. — Они приходили за ним? — И Альвар внезапно вспомнил, что пухлый ашарит в тот день должен был умереть в фезанском замке.
Капитан медленно покачал головой.
— Купца больше нет, — сказал он.
— Да сгниют их души! — яростно выругался Лайн Нунес. — Клянусь пальцами Джада, я ненавижу мувардийцев!
— Вместо купца, — миролюбиво продолжал Капитан, — мы, кажется, получили нового бойца, товарища Мартина и Лудуса. Только нам придется заставить его немного сбросить вес, прежде чем от него будет какая-то польза, имей в виду.
Лайн Нунес коротко хохотнул, когда поодаль от костра поднялась внушительная фигура, втиснутая — не без труда — в одежду всадника-джадита. Невероятно, но Хусари ибн Муса выглядел совершенно спокойным.
— Я сегодня уже побывал ваджи, — хладнокровно произнес он на сносном эсперанском. — Это всего лишь небольшая натяжка, я полагаю.
— Не согласен, — пробормотал Капитан. — Глядя на одежду Рамона, надетую на вас, я бы назвал это большой натяжкой. — Послышался смех. Купец улыбнулся и весело похлопал себя по животу.
Альвар неуверенно присоединился к веселью и тут увидел лекаря, Джеану, которая сидела на попоне у костра, обхватив руками согнутые колени. Она смотрела в огонь.
— Сколько собак пустыни побывало здесь? — спросил Лайн Нунес.
— Мартин говорит, всего десять. Вот поэтому они не отправились в Орвилью.
— Он им сказал, что мы взяли это на себя?
— Да. Им явно приказали отдать нам золото, в надежде, что мы быстро уедем.
Лайн Нунес снял шляпу и провел ладонью по редеющим седым волосам.
— И что, мы так и сделаем?
— Я думаю, да, — ответил Капитан. — Не могу себе представить, что нам здесь делать. Сейчас в Фезане нечего искать, кроме неприятностей.
— И неприятности направляются домой.
— Они идут пешком.
— Но, в конце концов, они туда попадут.
Родриго поморщился.
