на долину и видел, как обе армии сошлись в беспощадной схватке и отправляли души противников к Мориан.
— Игратянин хорошо выбрал свое поле, — сказал Сандре почти с восхищением, когда ранним утром начали раздаваться ржание коней и крики людей. — Долина достаточно широкая и оставляет ему простор для маневра, но не настолько широкая, чтобы позволить барбадиорам зайти с флангов и не встретиться с серьезным сопротивлением на холмах. Им пришлось бы выбираться из долины, а потом идти по открытым склонам и снова спускаться вниз.
— А если посмотрите, то увидите, — прибавил Дукас ди Тригия, — что Брандин разместил большую часть лучников на своем правом фланге, к югу, на тот случай, если они все же попытаются это сделать. Они могут снимать барбадиоров, как оленей, среди оливковых деревьев на склонах, если те попытаются пойти в обход.
Одна группа барбадиоров действительно попыталась это сделать час назад. Их перебили и прогнали прочь стрелы лучников с Западной Ладони. Дэвин почувствовал прилив возбуждения, но он быстро сменился смущением и беспокойством. Барбадиоры олицетворяли тиранию, это так, и все, что она означала, но как он мог радоваться любому триумфу Брандина Игратского?
Значит, ему следует желать смерти жителям Ладони от рук наемников Альберико? Он не знал, что должен чувствовать или думать. Ему казалось, что его душа обнажена и беззащитна, обречена на сожжение под небом Сенцио.
Катриана стояла прямо перед ним, рядом с принцем. Дэвин не видел их врозь с тех пор, как Эрлейн принес ее на руках из сада. Утром на следующий день он пережил трудный час, полный непонимания, стараясь привыкнуть к тому сиянию, которое явственно окружало их обоих. Алессан выглядел так, как во время исполнения музыки, словно нашел центр мира. Когда Дэвин бросил взгляд на Алаис, то увидел, что она наблюдает за ним со странной, потаенной улыбкой на лице; это еще больше сбило его с толку. У него появилось ощущение, что он даже за самим собой не поспевает, не то что за переменами в окружающем мире. И еще знал, что у него не будет времени разбираться в подобных вещах из-за того, что начнется сейчас в Сенцио.
В следующие два дня явились армии с юга и с севера, принеся с собой глубинное ощущение надвигающегося рока, словно боги подвесили перед ними в летнем воздухе чаши весов.
С высоты своего кряжа Дэвин оглянулся и увидел Алаис, подающую воду Ринальдо, сидящему в редкой тени изогнутой оливы, прилепившейся к склону их холма. Целитель настоял на том, чтобы отправиться с ними, и не захотел прятаться у Солинги в городе. «Если вы рискуете жизнями, значит, мое место тоже там», — вот и все, что он сказал, и вместе со всеми еще до рассвета поднялся сюда, опираясь на свой посох с головой орла.
Дэвин взглянул мимо них, туда, где стояли Ровиго и Баэрд. Вероятно, ему следует быть рядом с этими двумя, понимал он. Его обязанности здесь были такими же, как у них: охранять этот холм, если один из чародеев или они оба пошлют сюда солдат. В их распоряжении шестьдесят человек: банда Дукаса, отважная горстка матросов Ровиго и те тщательно отобранные люди, которые в одиночку добрались на север, в Сенцио, в ответ на весточки, разосланные по провинциям. Шестьдесят человек. Этого должно было хватить.
— Сандре! Дукас! — резко произнес Алессан, выведя Дэвина из задумчивости. — Теперь смотрите в оба и скажите мне.
— Я как раз собирался, — отозвался Сандре, в его голосе зазвучало возбуждение. — Как мы и предполагали, своим присутствием на холме Брандин свел на нет численный перевес. Его мощь гораздо сильнее магии Альберико. Даже сильнее, чем я предполагал. Если ты спрашиваешь мое мнение о том, что происходит сейчас, то я бы сказал, что игратянин вот-вот прорвется в центре, меньше чем через час.
— Даже раньше, — прибавил своим низким голосом Дукас. — Когда такие вещи начинаются, они происходят очень быстро.
Дэвин прошел вперед, чтобы лучше видеть. Бурлящий центр долины был так же забит людьми и лошадьми, как и раньше, многие из них были мертвы и повержены. Но если использовать знамена как ориентир, то даже его неопытному взгляду представлялось, что люди Брандина теперь продвигались вперед, хотя барбадиоров было по-прежнему гораздо больше.
— Как? — пробормотал он, почти про себя.
— Он лишает их сил своими чарами, — произнес голос Эрлейна справа от него. Дэвин оглянулся. — Таким же образом они победили нас много лет назад. Я чувствую, как Альберико пытается их защитить, но, думаю, Сандре прав: Альберико слабеет на глазах.
Баэрд и Ровиго быстро подошли к ним, покинув то место, откуда только что смотрели вниз.
— Алессан? — произнес Баэрд. Только имя, больше ничего.
Принц обернулся и посмотрел на него.
— Я знаю, — сказал он. — Мы только что подумали о том же. Думаю, теперь пора. Настал час. — Он еще мгновение удерживал взгляд Баэрда; оба они молчали. Затем Алессан отвел взгляд от человека, с которым дружил всю жизнь, и посмотрел на троих чародеев.
— Эрлейн, — тихо сказал он. — Ты знаешь, что нужно делать.
— Знаю, — ответил тот. Он колебался. — Молитесь Триаде, чтобы она благословила нас троих. Всех нас.
— Что бы вы ни собирались делать, вам лучше поспешить, — напрямик заявил Дукас. — Центр барбадиоров начинает отступать.
— Мы в ваших руках, — сказал Алессан Эрлейну. Казалось, он хотел прибавить что-то еще, но промолчал. Эрлейн повернулся к Сандре и Сертино, они подошли к нему поближе. Все остальные немного отступили назад, чтобы оставить этих троих одних.
— Связь! — произнес Эрлейн ди Сенцио.
