уже у его стен? Старый Гийом со своей пикой не сможет помешать им проникнуть внутрь».
— Да, — произнесла она уверенно, — давайте пойдем в замок. Но не по дороге и не напрямик через поля. Если кто-нибудь из бандитов замешкался, мы не сможем добраться до входа. У нас есть только один шанс — спуститься к высохшим болотам и подойти к замку со стороны рва. Там есть маленькая дверца, которой никто не пользуется, но я знаю, как ее открыть.
Она не добавила, что часто удирала из дома через эту маленькую дверцу, ведущую в наполовину заваленный мусором подземный ход, и что в одном из подземелий, о существовании которых нынешние бароны де Сансе едва ли знали, был тайник, где она, по примеру колдуньи Мелюзины, готовила травы и настои.
Крестьяне доверчиво слушали. Некоторые только сейчас заметили ее присутствие, но, поскольку привыкли видеть в Анжелике фею, совсем не удивились ее появлению в час беды. Одна из женщин взяла у нее ребенка. А затем Анжелика повела свой маленький отряд окольным путем, через болота, под палящим солнцем, вдоль крутого высокого отрога, который некогда возвышался над заполненным океанскими водами заливом Пуату. Ее лицо было измазано пылью и грязью, но она не забывала ободрять крестьян.
Она убедила их войти в узкое горло заброшенного подземного хода. Свежесть туннелей успокаивала, но темнота заставила детей заплакать.
— Тише, тише, — успокаивал голос Анжелики. — Скоро мы будем на кухне, и нянюшка Фантина накормит нас супом.
Упоминание о нянюшке Фантине всех взбодрило. Вслед за дочерью барона де Сансе крестьяне, охая и спотыкаясь, поднимались по наполовину обрушившимся лестницам, пересекали залы, заваленные отбросами, от которых разбегались крысы. Анжелика уверенно шла вперед. Это было ее царство.
Когда они добрались до большого вестибюля, их на мгновение смутили звуки голосов. Но Анжелика, так же как и крестьяне, не решалась даже подумать о том, что на замок могли напасть. Запах супа и теплого вина, доносившийся со стороны кухни, усилился. Определенно, там собралось много народа, но тихий, размеренный и даже печальный тон их разговоров указывал на то, что это не бандиты. Другие крестьяне из окрестных деревень и ферм тоже пришли спрятаться под защиту старых полуразрушенных стен.
Общий крик ужаса раздался при виде вновь прибывших, которых поначалу приняли за разбойников. Но, увидев Анжелику, кормилица бросилась к ней и сжала в объятиях.
— Птичка моя! Ты жива! Спасибо, Господи! Святая Радегунда, святой Илларий, спасибо вам!
Впервые Анжелика воспротивилась ее горячим объятиям. Она только что провела «своих» людей через болота. Долгие часы за ней по пятам следовало это жалкое сборище. Теперь она уже не ребенок! С чувством, близким к негодованию, она вырвалась из рук Фантины Лозье.
— Их надо накормить, — сказала она.
Позже, словно во сне, она увидела мать, с полными слез глазами, которая гладила ее по щекам.
— Дочь моя, сколько волнений вы нам доставили!
Потом к ней подошла худая, словно свечка, Пюльшери, с красным от слез лицом, затем отец и дед…
Анжелика нашла весьма забавной эту вереницу марионеток. Она проглотила большую чашку теплого вина и, опьянев, погрузилась в блаженное оцепенение. Окружающие обсуждали перипетии трагической ночи: на их деревню напали, дома сожгли, а синдика[16] выбросили из окна недавно достроенного второго этажа, которым он так гордился. А еще эти язычники-мародеры захватили маленькую церковь, украли священные сосуды и привязали кюре с его служанкой к алтарю. Эти люди одержимы дьяволом, иначе им не пришли бы в голову подобные вещи!
Перед Анжеликой сидела старуха, которая баюкала на руках свою внучку, уже большую девочку с опухшим от слез лицом. Бабушка качала головой и без остановки повторяла со смесью отвращения и страха:
— Что они с ней вытворяли! Что они с ней вытворяли! Это ужасно!..
Рассказывали о том, как насиловали женщин, избивали мужчин, уводили коров, коз. Пономарь пытался удержать своего осла за хвост, а два бандита тянули его за уши. И конечно сильнее всех при этом кричало бедное животное!
Но очень многие успели убежать. Одни — в лес, другие — на болото, но в основном люди бежали в замок. Во дворе и в залах было достаточно места, чтобы разместить уцелевшую скотину. К несчастью, их бегство привлекло к стенам замка нескольких грабителей, и, несмотря на мушкет барона де Сансе, все могло бы кончиться плохо, если бы старому Гийому внезапно не пришла в голову великолепная идея. Повиснув на покрытых ржавчиной цепях, он сумел поднять мост. Как жестокие, но трусливые шакалы, бандиты отступили перед убогой канавой с гнилой водой.
И тут все увидели странный спектакль. Старый Гийом, стоя около галереи, выкрикивал оскорбления на своем языке и грозил кулаком вслед убегавшим оборванным фигурам. Внезапно один из разбойников остановился и закричал ему в ответ. На фоне красной от пожарищ ночи диалог на тевтонском наречии, о которое можно было сломать язык, заставил задрожать от страха всех вокруг.
Никто не знал, что именно Гийом и его земляк сказали друг другу. Но как бы то ни было, разбойники больше не возвращались к замку и с рассветом ушли из деревни. Все смотрели на Гийома как на героя, и он почивал на лаврах своих военных побед.
Этот случай убедительно доказывал, что в банду из сельских нищих и городских бедняков входили также и пришедшие с севера дезертиры.
Все они: валлонцы, итальянцы, фламандцы, жители Лотарингии и Льежа, испанцы, немцы — были солдатами армий, собранных принцами для короля.
