— Мой верный Альфонсо придерживал в это время дверцу королевской кареты, он мне все и рассказал.
— У короля не могли возникнуть такие низменные чувства. Это придворные озлобили его и натравили на нас. Вы уверены, что не оскорбили никого из них?
— Я был до слащавости мил с ними, уверяю вас. Так старался быть приятен, что дальше некуда. Я даже положил в спальню каждому сеньору, который ночевал в моем замке, по кошельку, набитому золотом. И клянусь вам, ни один из них не забыл захватить его с собой.
— Вы им льстите, но презираете их, и они это чувствуют, — сказала Анжелика, задумчиво покачивая головой.
Она пересела к мужу на колени и прижалась к нему. За окном продолжала бушевать буря.
— Каждый раз, когда при мне произносят имя Фуке, я вздрагиваю, — прошептала Анжелика. — Я снова вижу этот ларец с ядом, о котором столько лет не вспоминала, а теперь он меня просто преследует.
— Вы стали очень нервной, моя милая! Неужели отныне мою жену будет кидать в дрожь от малейшего дуновения?
— Я должна что-то вспомнить, — простонала Анжелика, закрывая глаза.
Она потерлась щекой о его теплые, пахнущие фиалкой волосы, которые после дождя закрутились колечками.
— Если бы вы могли помочь мне вспомнить… Но это не в ваших силах. Мне кажется, если бы я вспомнила, я бы поняла, откуда нам грозит опасность.
— Нам не грозит никакая опасность, радость моя. Рождение Флоримона совсем выбило вас из колеи.
— Я вижу комнату — прошептала Анжелика с закрытыми глазами. — Принц Конде соскочил с кровати, потому что постучали в дверь… Я стука не слышала. Принц накинул на плечи халат и крикнул: «Я с герцогиней де Бофор…» Но дверь в глубине комнаты отворилась, и слуга ввел монаха в капюшоне… Монаха звали Экзили…
Она умолкла вдруг и смотрела перед собой застывшим взглядом. Граф испугался.
— Анжелика! — вскрикнул он.
— Теперь я вспоминаю… Слугой принца Конде был… Клеман Тоннель.
— Вы сошли с ума, дорогая, — засмеялся граф. — Этот человек прослужил у нас несколько лет, и вы только сейчас обнаружили это?
— Я видела его тогда мельком и в полутьме. Но это рябое лицо, вкрадчивые манеры… Нет, Жоффрей, теперь я уверена: это он. И я наконец поняла, почему в Тулузе мне всегда становилось не по себе, когда я смотрела на него. Помните, вы однажды сказали: «Самый опасный шпион — тот, кого не подозреваешь». Вы чувствовали, что в доме завелся шпион. Так этим шпионом был Клеман Тоннель!
— Вы слишком романтичны для женщины, которая интересуется науками.
Он ласково провел рукой по ее лбу.
— Нет ли у вас жара? Она покачала головой.
— Не смейтесь надо мной. Меня терзает мысль, что этот человек выслеживает меня столько лет. Кому он служит? Принцу Конде? Фуке?
— Вы никогда никому не рассказывали эту историю?
— Только вам… один раз… и он нас слышал…
— Но это было так давно! Успокойтесь, ангел мой. Мне кажется, ваши страхи сильно преувеличены.
Однако несколько месяцев спустя, вскоре после того как Анжелика отняла Флоримона от груди, граф как-то утром сказал ей небрежным тоном:
— Я не хочу вас заставлять, по мне было бы приятно знать, что каждый день за утренним завтраком вы принимаете вот это.
Он раскрыл ладонь, и она увидела на ней белоснежную пастилку.
— Что это?
— Яд… Крошечная доза. Анжелика посмотрела на мужа.
— Чего вы боитесь, Жоффрей?
— Ничего. Но сам я делаю это уже давно и всегда превосходно себя чувствовал. Организм постепенно привыкает к яду.
— Вы думаете, кто-то захочет отравить меня?
— Я ничего не думаю, дорогая… Просто я не верю в силу рога нарвала.
В мае граф де Пейрак с супругой были приглашены на свадьбу короля. Свадьба должна была состояться в Сен-Жан-де-Люзе, на берегу Бидассоа. Король Испании Филипп IV сам привезет юному королю Людовику XIV свою дочь — инфанту Марию-Терезию. Мир был подписан… вернее, почти подписан. Французская знать запрудила все дороги, направляясь в маленький баскский городок.
Жоффрей де Пейрак и Анжелика выехали из Тулузы рано утром, до наступления жары. Флоримон, естественно, тоже отправился в путешествие со своей кормилицей, колыбелью и арапчонком, в обязанности которого входило смешить его. Флоримон к этому времени превратился в крепкого, хотя и не слишком толстого мальчугана с очаровательным личиком младенца Иисуса, каким обычно его изображают в Испании: черноглазого и кудрявого.
Незаменимая служанка Марго везла в одной из повозок гардероб своей хозяйки. Куасси-Ба, которому сшили три ливреи — одну ослепительнее другой, —
