назад.
А Анжелика подумала в этот момент, что, наверно, Барба со своей мансарды видела костер на Гревской площади.
На лестнице кто-то тихо вскрикнул, и Анжелика обернулась.
Ортанс со свечой в руке, казалось, застыла в ужасе на ступеньках. Вслед за ней на лестничной площадке показался прокурор Фалло де Сансе. Он был без парика, в халате и вышитом ночном колпаке. В этот день у него был врач.
Когда он увидел свою свояченицу, у него от страха отвисла нижняя губа.
Наконец после долгого молчания Ортанс вытянула вперед дрожащую руку и беззвучно сказала:
— Убирайся! Ваша проклятая богом семья и так слишком долго жила под моей крышей.
— Замолчи, глупая! — сказала Анжелика, пожимая плечами.
Она подошла к лестнице и подняла взгляд на сестру:
— Я-то уйду. Но прошу тебя, приюти невинных малюток, из-за них у тебя не будет неприятностей.
— Убирайся! — повторила Ортанс. Анжелика повернулась к Барбе, которая прижимала к груди Флоримона и Кантора.
— Барба, ты добрая девушка, я оставлю их на тебя. Вот все мои деньги, будешь покупать им молоко. Кантору кормилица не нужна, он любит козье молоко.
— Убирайся! Убирайся! Убирайся! — визгливо кричала Ортанс.
Она принялась топать ногами.
Анжелика подошла к двери. Последний взгляд она бросила не на детей, а на сестру.
Свеча дрожала в руке Ортанс, бросая пляшущие тени на ее искаженное лицо.
«Неужели, — подумала Анжелика, — это с нею мы лежали на широкой кровати и, от страха прижимаясь друг к другу, ждали, когда появится дама из Монтелу, привидение, которое бродило по комнатам замка, вытянув вперед руки?»
Анжелика вышла и закрыла за собой дверь. На секунду она остановилась, глядя, как один из клерков, взобравшись на табурет, зажигал большой фонарь над конторой мэтра Фалло де Сансе.
Затем круто повернулась и зашагала по улицам Парижа.
