«Это отучит тебя подслушивать под дверью!» — мрачно говорила она себе.
Самым отвратительным в их рассуждениях было то, что и тот, и другой или же оба сразу цитировали советы Макиавелли по поводу успеха, удачи, которую тот сравнивал с женщиной и советовал использовать для ее завоевания такие испытанные методы, как сначала обман, а затем порабощение.
И даже если речь шла только об обсуждении между учеными одного из невыносимых философов прошлого века, она чувствовала себя оскорбленной, и это ее раздражало.
«Это будет тебе наукой! Это будет тебе наукой!» — сердито твердила она.
Ей снова захотелось убежать…
Порой ее охватывало невыносимое беспокойство, и тогда она думала о том, чтобы укрыться в домике на Гаронне, где она провела первую ночь, как будто это могло положить конец безвыходной ситуации.
Но сегодня, несмотря на поразительное происшествие, она странным образом почувствовала в себе силы остаться. И причина тому — обязательства перед несчастным Фабрицио Контарини, которому всюду угрожала опасность быть сожженным заживо из-за его работ. Анжелика не могла так обидеть его — без веских причин, будучи хозяйкой дома, исчезнуть, сбежать, несмотря на удручающие подозрения, которые он поселил в ней.
Голос, донесшийся из сада, привлек ее внимание.
Садовник-мориск оставил на парапете, как он делал каждый день, букет только что срезанных цветов и сказал, что во дворце Веселой Науки появились гости. Анжелика толком не смогла бы объяснить, на каком языке они разговаривали: скорее это была смесь арабского и испанского.
Она побежала в конец террасы, выглянула во двор и услышала приветствия в честь прибывших экипажей и всадников, в которых она узнала свиту архиепископа. Он, в своем фиолетовом облачении, уже преодолел два пролета ступеней и стоял наверху лестницы.
Важный визит, который вырвал отель Веселой Науки из оцепенения.
Анжелика взяла цветы и торопливо направилась к входу в вестибюль.
Граф де Пейрак, предупрежденный своим управляющим, был уже там. Архиепископ, всегда полный достоинства, изменился в лице при виде персон, которых представил хозяин дома: Фабрицио Контарини и его капеллана.
Несмотря на свои северные корни, в которых его упрекали, монсеньор де Фонтенак был южанином, не способным скрывать первые чувства. Он знал, конечно, что во дворце Веселой Науки можно встретить самых необычных людей, но — как он признавал впоследствии в своих записях — это было почти всегда «из ряда вон».
Анжелика вбежала с букетом великолепных цветов, являя собой живое воплощение красоты и юности, и если не невинности, то, по крайней мере, наивности, простодушия и женственности. Монсеньор, известный великолепным чутьем к такого рода нюансам, успокоился.
Облегченно вздохнув, он протянул молодому капеллану, опустившемуся на колени, руку с перстнем для поцелуя и приветствовал высокомерным кивком венецианца, который был ему известен.
— Монсеньор, простите меня, — воскликнула Анжелика. — Мне только что сообщили о вашем приезде. Я была в саду.
В свою очередь она встала на колени, чтобы поцеловать перстень.
Что скрывалось за неожиданным визитом? Именно этим вопросом задавался каждый, когда вскоре прелат ушел.
— Он хотел узнать, найдет ли меня здесь, у вас, — горько заметил Фабрицио.
— И узнать, не продала ли еще душу дьяволу мадам де Пейрак, — сказал граф, смеясь.
Он поймал руку Анжелики и коснулся легким поцелуем.
Когда появились гости, вечер потек как обычно — в саду наслаждались напитками и шербетом и беседовали о городских новостях.
Анжелике хотелось больше узнать об истории знаменитого старика — астронома, «стоящего на коленях в белой рубахе перед бородатыми кардиналами», образ которого ее преследовал. Но случай не представился. Понемногу стирались из памяти подробности беседы, которая так ее поразила.
Возвратившись к себе в апартаменты с наступлением ночи, она еще долго сидела на террасе.
Анжелика, не переставая, думала о словах проницательного Фабрицио по поводу «изменений» в отеле Веселой Науки и о том, как объяснил бы граф де Пейрак то «новшество», царящее в атмосфере дворца, которое не зависит от брака, этого «института, убивающего любовь», но влияет на всеобщее настроение?
А виной всему сам «объект события».
Одним словом, что же на самом деле думал о ней хозяин дома? Она никогда не узнает, потому что боится его язвительных слов, боится глубины его цинизма.
Внезапно ее пронзила мысль, что с таким дьявольским предвидением, какое чувствовалось в нем, граф, должно быть, догадался, что их подслушивали.
Это объяснило бы его поцелуй и слова о колдовстве. Рассудив так, Анжелика успокоилась и перестала упрекать себя за бегство и уловку.
