они буквально заставляли пить.
Анжелика выпила столько, что не держалась на ногах, и ее неудержимо рвало. Она прислонилась лбом к стене, и в голове ее родилась и мучительно звенела единственная мысль: «Падение! Падение!..»
Николя властно повернул ее к себе и оглядел с удивлением и беспокойством:
— Тебе плохо? А мы еще и не выпили, как следует… Нужно было отпраздновать нашу свадьбу…
Но, увидев, что Анжелика даже не открывает глаза, и поняв, что она совсем без сил, он взял ее на руки и вышел на улицу.
Ночь была холодной; но на груди Николя ей было тепло и безопасно.
Грязный Поэт, примостившийся между копыт бронзовой лошади, видел, как великан-бандит легко, словно куклу, несет женщину с распущенными светлыми волосами.
Когда Весельчак вошел в просторный зал у подножия Нельской башни, там грелась у огня компания нищих и нищенок. Одна из женщин с воплем вскочила и бросилась на него:
— Подонок! Ты взял другую… Наши все мне рассказали. А я в это время убивалась с бандой извращенцев-мушкетеров… Я тебе за это пущу кровь, как свинье, и ей тоже!
Николя спокойно поставил Анжелику на ноги, прислонив к стене.
Затем махнул кулачищем, и девушка, набросившаяся на него, упала.
— Теперь слушайте все, — произнес Николя Весельчак, — вот эта девчонка (он показал на Анжелику) — она МОЯ, и больше ничья. Тот, кто посмеет тронуть хотя бы волос на ее голове, кто посмеет затеять с ней ссору, будет иметь дело со мной. Вам известно, что это значит!.. Что до маркизы Польки… — тут он схватил девушку за кофту и пренебрежительно подтолкнул ее к группе картежников, — …делайте с ней, что хотите!
После этого торжествующий Николя Мерло, бывший пастух из Пуату, превратившийся в волка, повернулся к той, которую всегда любил и которую ему сегодня возвращала судьба.
Противостояние Николя и Анжелики. — «От тебя все отказались». — Заснуть! Забыться!.
ОН снова взял ее на руки и начал подниматься в башню. Он шел медленно, чтобы не споткнуться, потому что винные пары затуманили его мозг. И эта медлительность делала восхождение едва ли не торжественным.
Анжелика полностью расслабилась в его сильных руках. Ее голова немного кружилась, словно в такт поворотам винтовой лестницы.
Пройдя последний лестничный марш, Николя Весельчак ударом ноги распахнул дверь, ведущую в свою сокровищницу. Он подошел к убогому ложу из кучи плащей, бросил на него Анжелику, точно мешок, и воскликнул:
— Наконец-то мы вдвоем!
Эта грубость и торжествующий мужской смех словно пробудили Анжелику от того оцепенения, в которое она впала после посещения последней таверны. Ее вырвало, после чего она вскочила, бросилась к окну и, сама не зная почему, вцепилась в решетку.
— Ну и что ты имеешь в виду, болван, — вне себя от злости крикнула она, — когда говоришь: «Наконец-то мы вдвоем»?
— Я… ну… я имею в виду, — бормотал окончательно сбитый с толку Николя.
Она обидно расхохоталась.
— Неужели ты вообразил, что станешь моим любовником, ты, Николя Мерло?
Двумя бесшумными шагами он приблизился к ней, его лоб пересекла угрюмая складка.
— Нет, не вообразил, — жестко сказал он, — я в этом уверен.
— Посмотрим.
— Уже видим.
Она не удостоила его даже взглядом. Их лица едва освещал красный огонек костра, разведенного лодочником на берегу у подножия башни. Николя глубоко вздохнул.
— Слушай, — сказал он тихо, но с угрозой, — я объясню тебе еще раз, только потому, что это ты, и постарайся меня понять. Ты не имеешь права отказывать мне. Я дрался за тебя. Я убил того, кого ты просила прикончить. Нас соединил Великий Кесарь. Все воровские законы соблюдены. Ты моя.
— А если я не хочу соблюдать воровские законы?
— Тогда ты умрешь, — и в глубине его глаз вспыхнуло пламя, — от голода или от чего еще. Я тебя уничтожу, ты сделаешь серьезную ошибку, если
