Анжелика, не удержавшись, обернулась, потому что по его виду можно было подумать, что за ней появился сам дьявол. Но увидела лишь шаткую створку двери, на которой один из квартирмейстеров в голубом вывел мелом имя маркиза.
— Вот чем я вам обязан! — неожиданно взорвался Филипп и несколько раз стукнул кулаком по двери. — Из-за вас мне нанесено оскорбление… Неуважение, забвение короля… НЕМИЛОСТЬ!
— О чем вы говорите? — спросила Анжелика, испугавшись, что ее муж сошел с ума.
— Разве вы не видите, что написано на этой двери?
— Вижу… ваше имя.
— Да, мое имя! В самом деле, — горько усмехнулся дю Плесси, — мое имя. И все!
— Вы бы хотели, чтобы там было написано чье-то иное имя?
— Я хотел бы видеть то, что видел на протяжении долгих лет во всех резиденциях, где я останавливался, следуя за королем! То, что из-за вашей глупости, вашей наглости, вашего… слабоумия я сегодня не вижу. ДЛЯ… ДЛЯ!
— Для? Что вы хотите сказать?
— ДЛЯ господина маркиза дю Плесси-Бельера, — процедил Филипп сквозь зубы. От бешенства и горя он сделался мертвенно-бледен. — «ДЛЯ…» — это равносильно специальному приглашению Его Величества. Именно таким способом король выражает свою дружбу, свое расположение, как если бы он лично встречал вас на пороге этой комнаты.
Жест, которым маркиз обвел узенькую, заваленную вещами мансарду, вернул Анжелике ее чувство юмора:
— Мне кажется, что вы придаете слишком много внимания этому вашему «ДЛЯ», — заявила она, еле сдерживая смех. — Скорее всего, обыкновенная забывчивость одного из квартирмейстеров. Давайте рассуждать здраво, Филипп. Его Величество по-прежнему испытывает к вам глубокое уважение. Разве не вам оказана честь держать «подсвечник» во время вечерней королевской аудиенции, когда наш государь будет отходить ко сну?
— Отнюдь нет, — возразил дю Плесси, — и это лишнее доказательство недовольства короля. Этой чести меня лишили всего несколько минут тому назад!
Крики маркиза привлекли в коридор постояльцев соседних комнат.
— Ваша супруга права, маркиз, — вмешался герцог де Грамон, — вы напрасно огорчаетесь. Ведь Его Величество лично сообщил вам, что просит отказаться сегодня вечером от «подсвечника», потому что ОН желает удостоить этой чести герцога Бульонского, которому пришлось во время ужина уступить свои почетные обязанности монсеньору принцу.
— Но «ДЛЯ»? Почему здесь не написано «ДЛЯ»? — закричал Филипп, снова принимаясь отчаянно колотить по двери. — Из-за какой-то бабы я могу лишиться королевской милости!
— Разве это я виновата, что тут не написали вашего проклятого «ДЛЯ»? — в свою очередь вспылила Анжелика, в которой поднялась ответная волна злости.
— Вы прогневили короля тем, что игнорировали его приглашения и вывели Его Величество из себя своими несвоевременными появлениями…
Анжелика чуть не задохнулась от возмущения.
— И вы еще осмеливаетесь попрекать меня! Да ведь именно вы… Где мои кареты, где мои лошади? Я ничего не нашла…
— Достаточно, — холодно произнес Филипп.
Он занес руку. Анжелика почувствовала, как что-то взорвалось у нее в голове, пламя свечей на секунду померкло. Она поднесла руку к щеке.
— Ну-ну! Маркиз, — вновь вступился герцог де Грамон, — не будьте таким жестоким.
Анжелика никогда не подвергалась подобному унижению. Пощечина! На глазах у слуг и придворных, пощечина, полученная во время отвратительной, непристойной семейной сцены.
Краска стыда залила ее лицо, в голове вертелась лишь одна мысль: исчезнуть, оставить Версаль — да что там Версаль, покинуть Париж! Анжелика позвала Жавотту и Флипо. Слуги вышли из комнаты как прибитые. Флипо нес сундучок со всякими мелочами хозяйки, Жавотта держала плащ.
— Правильно, — сказал Филипп, — идите и ложитесь спать, где хотите и с кем хотите.
— Маркиз! Маркиз! Не будьте таким грубым, — еще раз вмешался герцог де Грамон.
— Монсеньор, «всяк хозяин в своем доме», — возразил вспыльчивый маркиз, захлопывая дверь перед носом придворных.
Анжелика пошла сквозь разношерстную толпу под фальшивые вздохи сожаления и иронические улыбки. Внезапно ее остановила чья-то рука, высунувшаяся из-за двери соседней комнаты.
— Мадам, — сказал маркиз де Лавальер, — в Версале не сыскать дамы, которая бы не мечтала получить от супруга разрешение, данное вам. Поэтому ловите грубияна на слове и воспользуйтесь моим гостеприимством.
Анжелика резко отстранилась.
— Прошу вас, месье…
Маркиза дю Плесси хотела скрыться, и как можно скорее. Спускаясь по просторным мраморным лестницам, она вытирала слезы досады, выступавшие
