Анжелика глубоко вздохнула. В благотворном тепле мужских ласк к ней вернулась прежняя беззаботность. Поэтому, когда губы Лозена накрыли ее губы, она ответила, сначала робко, затем все более и более страстно.
Вспышка факелов и свечей, которые несли вдоль галереи две вереницы слуг, на короткий миг отбросила их друг от друга.
До этой минуты Анжелика даже не понимала, что уже совсем стемнело.
Около их убежища какой-то слуга поставил подсвечник с шестью свечами.
— Эй, приятель, — прошептал Пегилен, перегнувшись через подлокотник дивана, — отставь-ка светильник подальше.
— Не имею права, мессир, а то получу нагоняй от господина офицера света, который отвечает за эту галерею.
— Ну, хотя бы задуй три свечи, — сказал граф, бросая лакею золотую монету.
Он повернулся и вновь заключил свою даму в объятия.
— Иди ко мне! Как ты прекрасна! Ты такая вкусная!
Ожидание раззадорило их обоих. Анжелика застонала и в порыве страсти впилась зубами в муаровый галун роскошного голубого камзола. Пегилен негромко рассмеялся.
— Тише, тише, маленькая волчица… сейчас я удовлетворю вашу страсть… Здесь слишком людно, позвольте мне руководить нашими маневрами.
Изнемогающая от нетерпения, податливая, Анжелика повиновалась ему. Золотая пелена сладостного забвения упала на все ее печали и горести. Осталось лишь пылающее тело, изголодавшееся по ласкам и наслаждению, и ее больше нисколько не смущали ни место, где она оказалась, ни ловкий партнер, заставлявший ее трепетать от страсти. Она расслаблялась, поддаваясь его напору, потом смело устремлялась вперед, чтобы вновь подчиниться и позволить потоку сладострастия унести ее вдаль, навсегда…
— Дитя мое, вы много грешили, но раскаялись, так что теперь с жаром доказываете и исправляете свои ошибки. Поэтому я не буду лишать вас прощения или благословения маленького бога Эроса. В качестве покаяния вы расскажете…
— О! Вы — ужасный распутник, — ответила обессиленная Анжелика, смеясь низким смехом.
Пегилен поцеловал прядь ее светлых волос. В глубине души он удивлялся тому, насколько сейчас счастлив. Ничего похожего на разочарование, которое нередко приходит после утоления плотского желания. Как же так? Что это за женщина?
— Анжелика, ангел мой, боюсь, что я забуду о всяком благоразумии! Да, я горю желанием узнать вас поближе. Не хотите ли вы… пожалуйста, приходи ко мне сегодня ночью, после того, как король ляжет почивать.
— А мадам де Рокелор?
— Да ну ее!..
Анжелика отпрянула от плеча мужчины, к которому прижималась, и стала поправлять кружева на корсаже. Ее рука застыла в воздухе.
В нескольких шагах от них, на фоне освещенной галереи, чернела неподвижная мужская фигура. Его ни с кем нельзя спутать: Филипп!
У Пегилена де Лозена был большой опыт подобных переделок. Он быстро оправил свою одежду, поднялся с дивана и низко поклонился.
— Месье, назовите ваших секундантов, я к вашим услугам…
— Это моя жена к услугам всех подряд, — процедил Филипп. — Прошу вас, граф, не стоит беспокоиться.
Вытянув ногу, он поклонился не менее глубоко, чем только что Пегилен, и пошел прочь своей чеканной походкой.
Граф де Лозен превратился в соляной столб.
— Какого дьявола! — выкрикнул он. — Я еще никогда не встречал таких мужей.
Выхватив шпагу, Пегилен одним прыжком перемахнул через три ступени и бросился вслед за главным ловчим.
Разгоряченный, он ворвался в салон Дианы как раз в тот миг, когда из кабинета вышел король в сопровождении дам его семьи.
— Месье, — раскатисто вскричал Пегилен, — ваше пренебрежение оскорбительно. Я не желаю его терпеть. Пусть ваша шпага ответит мне.
Филипп подошел к сопернику, глядя на него с холодным бешенством.
— Моя шпага принадлежит королю, месье. Я никогда не обнажаю ее ради шлюх.
Лозен был в такой ярости, что к нему вернулся его южный акцент.
— Я наставил вам рога, месье! — зарычал он, пьяный от гнева. — И я настаиваю, чтобы вы потребовали у меня сатисфакции.
Глава 14
Анжелика приподнялась на постели: голова была тяжелой, во рту чувствовалась горечь. Занимался пепельный рассвет.
Она провела рукой по спутанным волосам. До головы было больно дотронуться. Потянулась, чтобы взять зеркало с ночного столика, но скривилась от боли. Кисть руки распухла. В полном отупении Анжелика посмотрела на рану — и сразу опомнилась: Филипп!
