Он осматривал скелет в одежде с видом следователя.
— Ладно, — ответил ему Костя.
— Ты так считаешь?
— Нет. Надо идти. Здесь больше делать нечего.
— Ну…..
— Да, Сашь, пойдем! — воскликнула Аня.
— Ну….
— Идем, идем.
— Ладно. Но только я сюда вернусь.
…..Следующее купе же по своему содержимому удивило всех. Там сидели и играли в карты четверо студентов. На столе стояли стаканы и пиво. Окно было открыто. Дым стоял столбом. За окном неслась все та же сверх зеленая даль, но никто из ребят, казалось, не обращал никакого внимания на эту странность.
— Кто сдавал? — спросил один, белобрысый весельчак.
— У кого последняя взятка была?
— У Васи.
— Вась, ходи.
— Да что ты, нечем ходить, — и, повернувшись к гостям, добавил, — здрасти. Чо, к нам?
— Ну, типа того, — ответил Саша.
— А-а-а-а.
— Пацаны, а есть пиво? — спросил самый крайний.
— Тут не только пацаны, — уточнил Костя.
— О, точно. По натуре. Ну?
— Так вы что, ничего не видели? — спросила Аня.
— Видели, — ответил тот, которого назвали Васей, — вот щас. Двое парней, одна девушка. Чо ищем?
— Офигеть!
— А чо? Что-то случилось?
— Не могу поверит, чтобы вы ничего не заметили, — сказала Аня.
Первого из ребят звали Алёша. К нему так все и обращались: Алеша! А-лёша! А-а-а-а-лёша. Он был словно определенным центром добра. То есть, как и положено студенту, Алеша свое добро повсюду не распространял, но — главным его достоинством было то, что он не нервничал.
— А чо, а?
— Где? Га? Что, кого-то убили?
— А-а-а-а-а…….
— Алёша, а ну, скажи что-нибудь!
— Что, где, куда сказать?
Алеша был полноват, хотя, до покойного Буффало, ему было, конечно же, очень далеко. Он белобрыс и потенциально толст — но где-то в будущем.
Второй — Вася, был худым, но крайне веселым, остряком. Впрочем, остряками тут все были.
— Хорошо, — сказал Костя, — ребят. Ну, посмотрите за окно.
— Мы смотрим. Пиво еще есть, — ответил Вася.
— Много пива? — спросил Костя.
— А что нам, кабанам? Нажремся, и лежим.
— Хо-хо-хо, — подтвердил третий.
Его звали Романом.
Это был длинноволосый, также веселый, также выпивший, парень лет 20-ти, может — 19-ти. Свет видом своим он показывал, что он есть хозяин жизни. Конечно же, для любого студента такое поведение — норма жизни.
— А правда, ребзя, — сказал Роман, — вот я смотрю в окно и офигеваю. А мы все пьем, пьем.
