Она даже хочет туда поехать…
Лютиков (мрачно). Ну и пусть едет. Я-то при чем?
Конферансье. Скажи, с какого вокзала…
Лютиков (раздраженно). Коля, а пошел бы ты!..
Конферансье. Не груби! Мы с девочкой проводим занятия по юмору… Скажи, с какого вокзала?
Лютиков. С Павелецкого!
Конферансье. Неостроумно. Облеки в форму шутки!..
Лютиков. Тогда с Киевского.
Конферансье. Уже смешней… Почему?
Лютиков. Потому что у меня через час поезд… (Захлопнул чемодан.) Уезжаю я из Москвы. Насовсем! Еще вопросы есть?
Конферансье. О! Это уже интересный поворот… Вера, начинается веселая сцена. Следи за сюжетом.
Зинаида. Нет, так не годится… Вы сначала все продумайте, а потом приглашайте зрителя… Пойдем, девочка. Пойдем! Я покажу тебе эту деревню на карте… Очень веселая деревня.
Вера. А вы тоже оттуда?
Зинаида. Мы все оттуда… (Уводит Веру в соседнюю комнату.)
Лютиков (гневно). Коля, мне твои хохмы — вот уже где! (Жестом показывает поперек горла.)
Конферансье. А мне — твои!!! Я бьюсь, уламываю белорусов, а он, видишь ли, бежит на родину!
Лютиков. Да! Бегу! Родной город не даст в обиду… Я там работал ветеринаром и буду работать ветеринаром…
Конферансье. Ты — писатель, Володя!
Лютиков. Я — автор, Колечка… Это разные вещи… Всякий писатель автор, но не наоборот. Меня даже в Дом литераторов не пускают… И правильно! Где мои книжки? Нету! Есть сценки, куплеты, монологи… Все это дым, пустота! Взрослый человек не должен заниматься ерундой! Хватит! Возвращаюсь к настоящему делу… Буду лечить собак от чумки! И никто не посмеет сказать, что у меня «кривая усмешка». Уж какая есть! Собакам нравится. Когда я прихожу к ним, они виляют хвостами.
Конферансье (строго). Все?
Лютиков. Все! И не надо меня останавливать.
Конферансье. Никто тебя не останавливает. Хочешь стать Айболитом?! Святое дело! Но сперва — свой долг перед людьми… У тебя три договора на эстраде… Два — в цирке… И еще ты обещал написать мне монолог… Мой самый главный монолог.
Лютиков (усмехнувшись). Про что?
Конферансье. Не знаю. Знал бы — сам сочинил… Может быть, про эту девочку. Ей шестнадцать лет, а она еще ни разу в жизни не смеялась. Вообще не смеялась, понимаешь? Не знает, как это делается. Арифметике учили, письму тоже… А что ходить с постной рожей неприлично, никто не объяснил… Это ведь ужасно, Володя… Одно такое лицо — стерпим… А сто? А тысячи? И хлынут эти мрачные толпы по мрачным улицам, и такая тоска зальет землю… Жуть! Надо учить людей жить весело…
Лютиков. Школу, что ль, прикажешь открывать?
Конферансье. А хоть бы и школу… С ироническим уклоном! Зощенко директором сделаем, тебя — завучем…
Лютиков. А сам?
Конферансье. Сам сторожем устроюсь, следить, чтобы вы не разбежались… Тоже мне трагедию закатил! В Дом литераторов его не пускают! Дай рубль швейцару, — будешь входить, как член президиума!!
Лютиков. Я не про это…
Конферансье. А про что? Книжек нет? А у Гомера были книжки?.. А у Магомета? А у этого гения, что «Слово о полку Игореве» сочинил? Тоже, между прочим, всего лишь автор, только он — неизвестный, а тебя уже все-таки кое-кто знает…
Лютиков (усмехнулся). Я понял, кто ты, Коля… Великий утешитель. Горьковский Лука. Только время, извини, другое… Вокруг не босяки. Ты этого не учитываешь! Здесь не до шуточек… Вон меня уж за них из квартиры выселяют.
Конферансье. Кто?
Лютиков. Сосед. Пришел с газетой, комнату требует…
Конферансье. А ты что?
Лютиков. Ничего. Мячом — в рожу!
Конферансье. Мало! На одном приеме работаете, товарищ… Повторяетесь… Правильно вас критикуют… А ну, давай зови его…
Лютиков. Не надо, Коля. Он — опасный человек.
