водружают огромный шлем. Этот предмет весит приблизительно тридцать фунтов, хотя в прежние времена он весил больше восьмидесяти фунтов.
Теперь лицо кутэна преображается, принимая сначала совершенно безумное выражение, а затем как бы раздувается, придавая ему довольно странный вид с глазами навыкате и надутыми щеками. Дыхание учащается, и он начинает дышать со свистом. Затем вдруг дыхание прекращается. В этот момент шлем завязывается узлом так туго, что он несомненно удушил бы кутэна, если бы при этом не случилось чего-то совершенно реального: теперь вхождение (Дорже Дракдэна) завершено, Дорже Дракдэн окончательно вошел в медиума, и тело кутэна увеличивается в размерах так, что видно на глаз.
Затем он делает первый прыжок и, выхватив ритуальный меч у одного из своих помощников, начинает медленно, с удовольствием и даже несколько угрожающе танцевать. Потом останавливается передо мной и простирается во весь рост или же совершает глубокий поклон от пояса, касаясь своим шлемом пола, а затем резко поднимает его, причем весь вес этой регалии не играет здесь никакой роли. Неистовая энергия божества едва вмещается в бренную плоть кутэна, который двигается и жестикулирует так, как будто его тело сделано из резины и приводится в движение сжатой пружиной огромной силы.
Потом следует обмен репликами между Нэйчунгом и мной: он делает мне ритуальные подношения, затем я задаю ему свои вопросы. После ответа он возвращается к скамеечке и выслушивает вопросы, которые задают ему члены правительства. Перед тем, как дать ответы на них, кутэн вновь начинает танцевать, размахивая своим мечом над головой. Он похож на великолепного свирепого тибетского военачальника древности.
Как только Дорже Дракдэн кончает говорить, кутэн делает завершающее подношение и затем, оцепеневший и безжизненный валится вниз, что является знаком ухода из него Дорже Дракдэна. Одновременно узел, удерживающий шлем, очень поспешно развязывается помощниками, которые затем выносят кутэна, чтобы он пришел в себя, в то время как церемония продолжается.
Как это ни странно, ответы оракула на вопросы редко бывают неопределенными. Как и в том случае, когда я бежал из Лхасы, он часто бывает очень точен. Но я предполагаю, что любое научное исследование затруднилось бы неопровержимо доказать или опровергнуть истинность его пророчеств. То же самое, безусловно, относится и к другим областям тибетского опыта, например, к вопросу о "тулку". Тем не менее, я надеюсь, что когда-нибудь исследование такого рода будет произведено.
В самом деле, в традиции опознания "тулку" больше логики, чем это может показаться на первый взгляд. Если принять как факт веру буддистов в принцип перерождения и что цель перерождения состоит в том, чтобы дать возможность человеку продолжить прилагать свои усилия ради блага всех страдающих живых существ, то само собой разумеется, что нет ничего невозможного в том, чтобы проследить отдельный случай перерождения. Это дает тулку возможность получить образование и занять такое место в мире, которое позволило бы им как можно скорее продолжить свою работу.
Конечно же, в этой процедуре отождествления могут быть ошибки, но пример жизни большинства тулку (из которых в данное время существует несколько сотен, хотя в Тибете до захвата его Китаем насчитывалось, наверное, несколько тысяч) является достаточным доказательством ее эффективности.
Как я уже сказал, цель перерождения (тулку — ред.) заключается в том, чтобы способствовать продолжению усилий человека. Этот факт имеет большое значение, когда речь заходит о поисках преемника отдельной личности. Например, хотя мои усилия в общем направлены на помощь всем живым существам, в частности, они направлены на помощь моим соотечественникам — тибетцам. Поэтому, если я умру прежде, чем тибетцы вновь обретут свою свободу, вполне логично предположить, что я получу рождение вне Тибета. Конечно, может случиться так, что к тому времени мои соотечественники не будут нуждаться в Далай Ламе, в таком случае они не будут беспокоиться о том, чтобы искать меня. Так что я могу переродиться как насекомое или животное — все, что угодно — что будет наиболее полезно для максимального числа живых существ.
Способ проведения процесса опознавания тоже гораздо менее таинственен, чем это можно было бы предположить. Начинается он как простая процедура по методу исключения. Например, мы ищем, скажем, перерождение определенного монаха. Сначала следует установить, когда и где этот монах умер. Затем, учитывая, что новое воплощение обычно обретает зачатие через год или около того после смерти его предшественника (этот промежуток времени мы знаем из опыта), очерчивается время его рождения. Таким образом, если лама Икс умирает в году Игрек, его следующее воплощение, вероятно, родится примерно через месяцев восемнадцать — два года. В году Игрек плюс пять возраст ребенка будет, вероятно, между тремя и четырьмя годами: область поиска уже сузилась.
Затем устанавливается наиболее вероятное место появления перевоплощения. Обычно это довольно легко. Во-первых, в Тибете оно будет или вне его? Если вне, то число мест, где оно наиболее вероятно, ограничено: тибетские общины Индии, Непала или Швейцарии, например. После этого требуется определить, в каком городе наиболее вероятно найти этого ребенка. Обычно это делается, исходя из жизни предыдущего перевоплощения.
Когда варианты выбора сужены и установлены параметры таким образом, как я уже сказал, следующим шагом обычно является подбор поисковой группы. Это не обязательно должно означать, что какую-то группу людей посылают искать как будто бы зарытое сокровище. Обычно достаточно спросить разных людей в общине, нет ли такого ребенка в возрасте трех-четырех лет, который мог бы быть кандидатом. Часто обнаруживается полезная информация вроде необычных явлений во время рождения ребенка, или же сам ребенок может обнаружить необычные признаки.
Иногда на этой стадии появляется два — три или более вариантов. Бывают случаи, когда поисковая группа вовсе не требуется, так как предыдущее воплощение оставляет подробную информацию вплоть до имени своего преемника и имени его родителей. Но это происходит редко. В других случаях
