— Маленько есть, — отвечает. Чуточку хрипло для лешака. — Спасибо, Снайк. Теперь всё — путём.
— А тебя как звать? — говорю.
Махнул ресничищами, как девочка, и пропел в две ноты, с улыбочкой:
— Ори…
С того момента, как я лешака нашёл, жизнь пошла чуток повеселее. Мне действительно летучий люд нравится — даже то, что они всё время хохмят и треплются. Куда приятней, чем с угнутой мордой нести всякую злобную чушь.
Славно. Едем, не торопясь, Ори к моему плечу привалился — и гонит, и гонит… Диву даёшься, как это можно часами придумывать всякие весёлые прогоны и болтать без передышки. Но приятно послушать толкового собеседника. Даже Ада, я замечаю, прислушивается, хотя невзлюбила его сходу — невооружённым глазом заметно.
А я очень и очень много всего выяснил. Например, что у лешаков с колдунами, которые на самом деле не колдуны вовсе, а хозяева подземелий, отношения жутко напряжённые, чтоб не сказать больше. И что в действительности, это две высокоразвитые мангровые расы. Подземный народ, видите ли, технократы, у них машинная культура, а лешаки такое дело не принимают. У них самих развитие по какому-то другому пути пошло, как выразился Ори, "наша обалденно совершенная психика позволяет обходиться без механических протезов". Имеет место контроль лешаковского живого разума над мёртвой материей, и тот контроль привёл к тому, что мёртвой материи осталось не чересчур много. Всё одухотворилось. Во всяком случае, в их Поющем Лесу и других местах, которые они по-настоящему контролируют. Они там делают себе климат и улучшают свою среду обитания до полного совершенства. И норовят переделать весь мир в нечто доброе, прекрасное и гармоничное, в общем, сказку сделать былью и устроить микроэдем во плоти, в масштабе отдельно взятой планеты.
Такое дело подземным не нравится. У них насчёт сказки и были другие представления. Они агрессивные и им хочется самим всё менять по своему усмотрению. И если лешаки воевать не умеют в принципе, то подземные собаку съели на этом деле. У них имеется настоящее оружие. Если лешак попадётся подземным в лапы, ему мало не покажется. А попадают, часто случается.
Одно время летающий люд пытался вести переговоры. Но те переговоры, ясен перец, никуда не вели, потому что моментально выяснилось: в сущности, каждый хочет весь мир себе заграбастать и жить в своё удовольствие, ни с кем не делясь. И поэтому теперь идёт постоянная полувойна за сферы влияния.
Лешаки стараются с подземными не пересекаться, но плоховато выходит.
— Да ещё такие, как эта дама, — говорит, — под руками путаются на нашу голову.
Самым невинным тоном.
Ада как вскинулась! Ну первое из всего рассказа Ориного, что она до конца поняла.
— Ты как смеешь такое говорить, — кричит, — ведьмак паршивый!? Подобрали, не издох — сиди, молчи и радуйся!
А Ори будто не слышит.
— Это, — говорит, — Снайк, в нашем мире — побочный продукт эволюции антропоидов. Тупиковая ветвь. Почему-то боятся возможностей собственных мозгов, от страха клинятся и не могут развиваться. Мы их охраняем от подземных жителей, как интересную редкость, а они вот так выступают при случае. Не знают, кто их кормит и воспитывает.
— Кто это тупиковая? — Ада говорит. И пыжится.
— Правильно, — отвечает Ори. — Ты, моя прелесть.
— Скажи ему, Снайк, — рявкает Ада, — чтоб не смел оскорблять Жрицу Третьей Луны, а то я за себя не ручаюсь!
— Жрица! — и Ори воздевает глазки. — Не жри меня, милая, а?
— Да хватит уже, — говорю. — Вот и не подерётесь!
— А что он всё время говорит непонятное? — Ада бурчит. — Ведь заклинания, наверно.
— Успокойся, — говорю, — девочка, порчу не наведут. Я слежу.
Ори на меня понимающе посмотрел и промолчал. Ада его застрелила презрительным взглядом и отвернулась. И я понял, что можно нормально разговаривать дальше.
Мне ужасно хотелось понимающему собеседнику в плечико поплакаться, как меня обокрали, бедного. Но разве у лешего зловредного дождёшься сострадания?
Сплошные хихиксы.
— Одного понять не могу, — говорю, — как этот гад туда попал? Я сейчас так понимаю, что там ваши земли, да? И потом: как же это ему удалось переманить вашу девочку? Она ж с ним заодно была…
А Ори мне в плечо уткнулся и всхлипывает — ржать уже моченьки нет.
— Снайк, — стонет, — я не могу! Ты что ж, думаешь, что этот дед твой — это и есть подземный житель? Ох, убил!
