Тут мы с Адой уже на пару зависли.
— А кто же? — говорю.
Ори слёзки вытирает.
— Милые, — говорит, — хорошие, ну разве так можно? Ну Аде простительно — дикарка, что возьмёшь, но ты, Снайк, цивилизованная личность! Стыдно! Ведь подземные жители-то не люди, причём совершенно, так-то, дорогуша! А наша девочка с ними заодно — просто пошлый анекдот! Нет, ты мне скажи, душка, ты что ж, правда думаешь, что там два разных существа было? Так вот, ошибаешься. Одно.
У меня чуть глаза не выскочили.
— То есть как, — говорю, — одно!? Да быть того не может!
А у Ады губы побелели и задрожали.
— Праматерь, — шепчет, — Творец, силы небесные! Оборотень…
Ори улыбается и кивает. Я вообще соображать перестаю.
— Погодите, — говорю, — ребята, одну минуточку. У меня ум за разум зашёл. Что это — оборотень? Или кто?
Ада как набросится на меня!
— Я ж тебе говорила, — вопит, — что был паук! Не смей мне не верить! Это он был паук, и дед с девкой тоже! Подлый гад! Ведьмино отродье! Нечисть поганая! Это холуи у колдунов, Снайк — шпионы да воры, их колдуны отряжают добрым людям пакости делать!
Я от этого словесного обстрела только башкой мотаю. А Ори как выпрямится! Синие глазки у него прямо серыми сделались, в прищур, острым металлом — по живому телу.
— Ты бы, — говорит, — а тон ледяной, без смешочков и приколочек, не слыхал я от лешаков такого раньше, — заткнулась, девушка. Оборотни — вершина эволюции, миру хозяева. Им и подземный народ, и летающий равно побоку, а уж такие, как ты — вообще пустое место. Плюнуть да растереть. И никому они не служат — кто их заставит?
Ада скривилась и цедит сквозь зубы:
— Гонорной, как видно… Здорово ж тебя причесали, ведьмак.
Ори на неё взглянул надменно, как король на прачку.
— Уж не ты ли?
— Да нет, — режет, тоном оплеухи — "на, дорогой, за всё хорошее!" — Это, по всему видать, колдуны с оборотнями вместе. То-то ты их готов облизывать, как сахарных, холуйская душонка!
И выдано это всё чётко, ровно, не торопясь, чтоб злой недруг во все детали врубился. А Ори задохнулся и моргает — может, и от злости, но скорей от удивления. И вдруг как рассмеётся:
— Ну и дама! — говорит, а вся злость с лица без следа стекла. — Ну и умница! Свободную душеньку, без предрассудков сразу видно! Да сиди уж, раз не понимаешь, молчи и радуйся!
Ада обломалась, что такой заряд вхолостую пролетел, обозлилась и молчит. Ори на меня посматривает боком: "Здорово, мол, я её срезал?" — а мне задумчиво и странно.
Ну чего он вскинулся, чего так дёрнулся оборотней защищать? Что он о них знает? Что его задело? Но это ладно. Меня другое волнует: кто из них правду сказал. Служат оборотни колдунам или нет? И это не какая-нибудь этическая задачка, это, можно сказать, вопрос жизни и смерти.
В подземельях ли моя авиетка?
К вечеру прибыли мы в милое место.
Этакий вокруг скальный лабиринт. Ущелья, камни, пещеры, и заросли лиан с синенькими цветочками и кустов с шипами. И родники. Некоторые из- под камней вытекают, некоторые по скалам сверху льются, а иные бьют ключиком прямо из земли. А вода в них чистая, вкусная и холоднущая, аж зубы ломит.
Уютно, как на Йтэн в столичном парке с гротами.
Ада огляделась и говорит:
— Дальше уже страна колдунов начинается. На ночь глядя туда глупо тащиться — попадёшь как раз к демону в зубы. Надо тут заночевать, выбрать пещерку посуше, а с утра и отправиться, тем более, что ночью явно дождь будет — дождём пахнет.
— Мы, — говорю, — скоро в пещерных людей превратимся.
Но ворчу, сам-то понимаю, что укрыться — резон есть. Пахнет действительно, сыростью и свежестью, и ветрено. По небу между скал стремительные тучи клочьями летят.
Остановились около пещеры прелестного вида — хоть в дикарей в ней играй. Рядом родничок. Мы лошадей распрягли, напоили и дали кусты щипать. Удивительно, скажу я вам, всеядные твари эти лошади! И траву жрут, и кусты, и кору, и колючки — и ничего им не делается. Только раздуваются и пыхтят, и
