– Ага, – «мурр…»
– А лет тебе сколько?
– Ну…
– Ну ладно. В армии был?
– Ну… да ну тебя.
– Значит, нет восемнадцати.
– Ну…
– Нету, нету. Шестнадцать максимум. Дитя еще горькое. Но – могешь. Лихо работаешь, лихо. Только вот – ты чего это с ним обнимался? Что это за прием такой, я не понял?
– Такой вот прием… поцелуйчик.
Лешка отвлекся от разглядывания разбитой физии. Энди расселся на диване, скреб пальцем шершавую обивку, смотрел искоса, улыбался.
– Душевно поцеловал. Как родную маму. Или как родного папу. То-то он помер счастливым.
– Я вообще добрый.
– Мое солнышко. А на шоссе что делал среди ночи, добрый мальчик?
– Гулял, – кроткая лукавая мина. И тон под стать.
– Буратино, ночью дети должны спать. А не шляться по пустырям, где шарятся злые дяди.
– Я уже большой мальчик. И если злые дяди меня боятся, пусть сидят дома. У меня охотничий сезон открылся.
– И давно?
– Довольно-таки.
Лешка намочил носовой платок, стал тереть физиономию. Выглядеть лучше после этой процедуры она не стала. Энди наблюдал за Лешкиными попытками привести себя в порядок и хихикал.
– Ну и рожа! Немыслимо!
– Знаешь, – сказал Лешка, обозревая в зеркальный огрызок результат трудов, – лучше уж такая рожа, как у меня сейчас, чем такая, как у дяденек на шоссе. Как ты думаешь?
– Эффективно.
– Что «эффективно»?
– Думаю эффективно. И очень быстро и правильно. Я вообще ужасно умный.
Лешка фыркнул.
– Ладно, умный. Выпьем, что ли? Ты пьешь?
– Ну… так…
– Чего «так»? У меня коньяк есть французский. Водку не предлагаю.
– Такого не пью. Если бы кагора, тогда еще…
– Знаешь, орел, у тебя запросы. Где ж взять-то такое пойло посреди ночи?
– Ну и не надо.
– Хоть посидишь со мной?
Энди с готовностью кивнул, уселся за стол, оперся на столешницу острыми локтями, посмотрел выжидающе. Лешка достал из тайного места открытую бутылку коньяка, хлебнул из горлышка. Энди снова хихикнул.
– Пьяница! Фи…
– Жаль, еды нет никакой. Не собирался я сюда. Надо будет привести потом. Но фигня. Ты вот мне скажи такую вещь – чего это он в своего стрелял, вместо того чтоб нас мочить? С какого перепугу?
– Я ж сказал – дурак. В ранней юности из колыбельки упал, головкой об пол тяпнулся.
– Не думаю, – Лешка поскреб щеку, покрытую колкой нервной щетиной. – Тут, Энди, такое дело – знаю я этих ребяток, даже, можно сказать, хорошо знаю. Козлы, конечно, но уж не полные дауны, таким бы оружие не дали.
– Дурачок, дурачок, ему дали пистолет – а он и давай палить, пиф-паф, ой-ой-ой.
– Блин, Энди, – Лешка хотел прикрикнуть, но улыбнулся. – Я, блин, мысль думаю умную, а ты мешаешь. Нет, старина, тут ничего не бывает просто так. Тут какой-то, замысел у них, заговор, заговор против меня и Франции.
– А с чего им за тобой охотиться, а, Леш?
– Да им-то не с чего – вот папа…
– Твой папа? Ох, нет, крестный папа! Крестный отец мафии, да? Как в Чикаго? Или где там?
