иссиня-серые тени, с какими обычно изображают нечисть и оживших мертвецов в кино.
– Выглядишь, как вампир Лестат, – усмехнулся Лешка.
– Балда ты, Леш… Между прочим, это было мое тепло. Я не из Князей, у меня его не в избытке.
– Ты мне отдал, что ли?
– Вот именно.
Лешка подошел, бросил банку с открывалкой на стол, сам обнял Энди за плечи.
– Знаешь, Эндюшка, такого друга у меня еще никогда не было.
– Грабки-то убери, – слабо отмахнулся Энди. – Я, чтоб ты знал, еще вреднее водки, я – как героин, вызываю необратимое привыкание, так что нечего лапиться.
– Ничего, – сказал Лешка, так и держа его в охапке. – Авось не привыкну.
Когда мы проснулись ранним вечером, первым делом я раздернул плотные шторы. За окном, глубоко внизу в синем сумраке мерцали серебряные деревья. Это выглядело, как лес из сказки про деда Мороза. Даже провода опушились инеем и висели между домами, как елочная мишура. Антенны на крыше дома под нами напоминали белые мохнатые кораллы с изогнутыми рогами веток. Прямо напротив окна в черном небе висела в туманном круге розоватая жемчужная луна. Наступила настоящая новогодняя погода – до праздника оставалось уже недели две, никак не больше.
Джеффри неслышно подошел сзади и сказал:
– Будем выполнять петровский указ, Мигель?
– Какой это?
– Ну, елку, елку будем украшать? Вифлеемская звездочка на макушке, свечки, все эти рождественские прелести, а?
– Ну да, почему бы вампирам и не праздновать Рождество! – сказал я и толкнул его плечом.
Джеффри рассмеялся и показал мне пару красненьких елочных шариков на шелковой ленточке.
– А мне нравится, – сказал он. – Симпатичный обычай, не говоря уже о восхитительном запахе.
– Ну, хорошо, – сдался я. – Украшаем елку и водим вокруг хоровод.
– И поем «Маленькой елочке холодно зимой».
– Нет, лучше «В лесу родилась елочка».
– А кто ее родил? Колко же ему было…
– Да ну тебя, пошляк!
Джеффри принес бутылку кагора и стаканы. Я бы, пожалуй, хлебнул и чего-нибудь покрепче – мы с ним жили одним кагором. Он взглянул на меня и сказал:
– Как-то не тянет охотиться. Может, в клуб сходим?
– Клуб вампиров – это круто, конечно, но опять же консервы, дьявольщина, а я шоколадку хочу!
А если серьезно, я с удовольствием посмотрел бы на клуб – но уж слишком здорово было дурачиться. Впрочем, Джеффри понял, что мне интересно – мы стали собираться и пикироваться по ходу процесса.
Мне ужасно нравилось жилье Джеффри – маленькая квартирка под самой крышей высотного дома. Я оценил тишину, тепло и великолепный заросший двор под окном. Еще меня тронул портрет де ля Сола – бледного парня в шикарном старинном костюме, при шпаге, темноволосого, с чертиками в прищуренных глазах. Похоже, этот портрет писали в те времена, когда Мигель уже был вампиром – и здорово вышло, насколько я понимаю в живописи. Джеффри был прав – де ля Сола мне действительно понравился. Я решил, что он был сильный и отчаянный, и совершенно смирился с его местом в Джеффриной биографии. В общем, когда Джеффри предложил сначала пожить у него, я согласился, не раздумывая. Единственным композиционным излишеством в его логове, на мой взгляд, конечно, был роскошный гроб черного дерева с белым атласом и кружевами внутри. Каждый раз, когда он попадался мне на глаза, хотелось прикалываться со страшной силой.
– Здорово, конечно, дрыхнуть, как граф Дракула – сказал я, когда очередной раз об него споткнулся. – Но подозреваю, что в этом гробу ты похож на покойного главу правительства.
– Просто привык, – сказал Джеффри и посмотрел на гроб с симпатией. – В свое время это считалось хорошим тоном. Это, между прочим, очень старый гроб, еще испанского времени, мой талисман, если хочешь.
– Ну да, антиквариат! Понимаю, как говорится, цинковые – долговечнее, зато деревянные – полезнее для здоровья.
Джеффри фыркнул и уязвлено заявил:
– Я же не возражаю против твоей нелепой человеческой манеры спать на диване.
– Я не заметил, чтобы сегодня тебе было неудобно на диване.
– Это только за компанию, и потому, что тебя в гроб не затащить. Я думаю, ты еще освоишься.
