– Нет уж, я так как-нибудь. Лучше мы так, по привычке, пока еще шевелимся.
Джеффри замахнулся диванной подушкой, но я пригнулся за спинку кресла.
– Так мы никогда не выйдем, – сказал Джеффри.
– Ладно, перемирие, – сказал я и влез в куртку.
Через пару минут мы вышли из квартиры и спустились вниз. Уже на лестнице пахло жестоким холодом. В открытую дверь подъезда ворвался морозный воздух. Мы нырнули в ночь, как в черную прорубь с ледяной водой – и от этого стало так же холодно, жарко и весело.
У Джеффри не было машины – по-моему, он так и не отвык от кабриолетов на лошадиной тяге. Но против моей он ничего не имел.
В результате вместо бестолковой болтовни я слушал ценные сведенья об избранном обществе, в которое мы направлялись.
– Настоящих Вечных Князей там почти нет, так, детки – но в сущности, так или примерно так было всегда на любом вампирском сборище, – говорил Джеффри. – Вообще, слухи о бессмертии вампиров сильно преувеличены. Мало кто из них живет достаточно долго – для этого нужен определенный склад ума, темперамент, да и любовь к жизни не последний компонент. Одиночки первые лет пятьдесят развлекаются убийствами и злодействами, а потом пресыщаются этой суетой до тошноты и прекращают спектакль сами или подворачиваются людям, что кончается так же. Истерики кончают с собой в первые лет десять. Дураки нарываются на неприятности. Моральные уроды опускаются, начинают жрать мертвечину, вырождаются в упырей, мерзких тварей, лишенных силы, быстро издыхают. Женщины довольно часто становятся настоящими монстрами – ведь вампир не может забеременеть и родить, а секс некоторым образом меняет смысл. Инстинкт притупляется, в семье и муже отпадает надобность, к тому же появляется возможность проявить скрытую злобу, которая встречается у прекрасных дам чаще, чем кажется. В общем, живут они иногда подольше, но держаться от них целесообразно подальше.
– Ну и что же представляет из себя эта тусовочка?
– Да так, резвящаяся молодежь. Быстро учатся ломаться, придумывают себе шикарные nome de guerre, псевдонимы, придумывают, чем время занять. А в сущности, такие же вампиры, как везде – трогательная смесь силы с беззащитностью. Меняются пассиями, закатывают скандалы и сцены, сплетничают, злятся – совсем как люди, только обнаженнее.
– Духовный некрофилический стриптиз.
– В этом роде.
– А этот мальчик с девичьими глазками?
– А, Андрей? Устроил аукцион с твоим телефоном. Развлекает девиц и своего смертного приятеля. Мучается от одиночества. Из истериков.
– Гаденыш.
– Гаденыш. Но я рад, что тебя не убили, а отметили.
Я тормознул у парадного подъезда. Напротив роскошного входа в клуб с льдисто-голубой надписью «Лунный бархат» над стеклянными евродверями была оборудована автостоянка. И ее украшал серебряный «Кадиллак».
– Вообще-то, – заметил Джеффри, – лошади всегда были печальной необходимостью. Животные Вечных не любят, чуют существа из инобытия, с совсем другой природой.
Это было похоже на правду.
В холле такого же пижонско-европейского вида, как и парадный подъезд, меня здорово позабавил охранник. Этот орел в камуфляжной форме обладал такой фигурой, что будь я режиссером фильма ужасов, предложил бы ему сыграть Франкенштейна или голема, но уж никак не графа Дракулу. Аристократизма и утонченности там было, как говорится, не больше, чем огурцов в акации.
Тем более удивительно, что при виде Джеффри он просиял, ухмыльнулся во все хлебало и радостно сказал:
– Добрый вечер, сударь. Давно вас не было.
Это «сударь» из этих уст меня добило.
– Мне ничего не передавали, Витя? – спросил Джеффри.
– Как будто нет.
– Хорошо.
Пожалуй, мой Джеффри был менее разборчивым в контактах, чем я думал. Снобизмом там и не пахло.
– У тебя с этой гориллой дружеские отношения? – спросил я, когда мы входили в зал.
– Он один из немногих вампиров в этом клубе, которые вызывают симпатию, – сказал Джеффри. – Внешность вышибалы не мешает ему иметь душу и разум, к тому же он редкостно наблюдателен.
– Как его угораздило перейти на
– Женщина, Мигель, женщина. Как еще мужчину может угораздить попасть в беду?
Я только усмехнулся. Общество, собравшееся в зале, ярко иллюстрировало эту мысль. Погибельных красоток здесь вертелось немало; просто удивительно, какими восхитительными существами после
