Я чуть не оттолкнул ее, как боксера, который вошел в клинч. Помешали только остатки человеческого джентльменства – и я освободился осторожно, чтобы дама не обиделась. Но она обиделась.
– Вы не любите женщин, Дрейк? – спросила она ядовито.
Меня не столько задела постановка вопроса – то ли сознательно нечестная, то ли глупая – сколько то, что Кларочка знает мое погоняло.
– Ладно уже, Клара, – сказал я. – И вы не женщина, и я не мужчина, а вампирам нелепо обвинять друг друга в сексуальных извращениях. Но оставим это. Почему вы назвали меня Дрейком?
– Так… Слышала от Энди. И от его смертного дружка, – сказала она и гадко хихикнула. – От его дружка, который хотел вас застрелить. Урод, но потешный.
Мне вдруг срочно захотелось пойти к Джеффри и сесть с ним в обнимку – как в детстве хочется к маме на ручки. Чтобы почувствовать себя не одиноким и под защитой. Такого щенячества я устыдился и, погасив импульс усилием воли, уселся, развалился и потребовал крови с вином.
И тут на краешек второго стула за моим столом присел этот Энди.
На миг я потерял дар речи. Я был в такой ярости, что думал – направленный поток силы снесет его со стула. Ошибся.
– Ну, что ты злишься, Дрейк… – пробормотал он, как нашкодивший ребенок. И потер стол пальчиком.
Я встал, обошел стол, взял его за шкирку и поднял. Он покосился снизу, как котенок, и злость как-то остыла. Но, тем не менее, я выволок его за шиворот из зала в вестибюль и отшвырнул к стене.
– А сейчас я тебе головенку сверну, – сказал я и уж постарался, чтобы это страшно прозвучало.
Он и перепугался – я почувствовал. У него не доставало силенок со мной справиться, даже спорить – и мне вдруг стало смешно. Елы-палы, тоже мне око! Графенок Дракула из местного детсада. Вечный подросточек, который за все это множество ночей так и не повзрослел до конца, ребенок брошенный. Сиротка – кто
И из-за этого существа – которое прижалось к стеночке и вздохнуть боится – я так перетрусил при жизни! Ой, дурак…
– Тебе чего надо? – спросил я грозно.
– Ну… – потянул он, не поднимая глаз. Сейчас сквозь землю провалится – как только хватило смелости подойти?
– Сделай милость, говори внятно.
– Я там у тебя… сдернул… в общем, я…
– Андрюша, тебя что же, встряхнуть нужно, что бы муть осела?
– Ну извини… я просто…
– Да я уж заметил, что просто.
– Нет, я просто… отдать хотел… ну… то, что сдергивал… по-честному…
Ну ничего себе!
Я был так поражен, что выпустил его воротник – и он тут же обнял меня за шею, не как девушка, а как дошколенок, когда ему скажешь: «Покажи-ка, как ты папу любишь». И точно так же наивно повернул мою голову к себе – но поцеловал-то по-настоящему. Как вампир, который знает, что делает.
Он не включался в систему обмена – он бухнул на меня волну тепла, насколько хватило пороху, так же по-детски, как обнимался. На! И при этом раскрылся и вывернулся душой наружу, как только смог – и такой, черт возьми, чистенькой и юной душой. Сплошная детская любовь ко всему миру божьему.
Я подумал, что забрать подарок и уйти будет непростительным расточительством. Потенциальными друзьями не бросаются, а бросать детей одних и подавно жестоко.
Он, видимо, уловил, что я думаю – не целиком, конечно, не та фигура, но в общих чертах. И потянулся навстречу, как только смог – «я хороший!» – да хороший, хороший, малыш, кто ж спорит. И я осторожно, насколько сумел, поменял вектор потока – сила навстречу силе.
И тут до меня дошло, что он просто снимает собственный Зов. Свою старую отметку. Ох, ничего себе!
И не потому ли ты меня отметил, что просто хотел видеть не трупом, а среди своих. Гуманист, однако. А телефон сбагрил, и сейчас силу отдаешь – потому что не желаешь изменять со мной этой своей юной пассии. Чужой ты мне, не претендуешь на меня – и дал это почувствовать.
И тут я ощутил затылком чей-то взгляд мегатонной мощи. Я прервал контакт, отпустил Энди – и увидел Лешку. Очевидно, человек только что вошел в холл. И узрел – хотел бы я знать, каково это выглядело с его точки зрения. И, дьявольщина, какое лицо у него было, какой типаж – «Ты когда-нибудь видала во время минета глаза своего мужа, дорогая? А у моего такие глаза были, когда он в тот момент в комнату вошел!»
А Лешка развернулся и опрометью ломанулся за двери. Энди взглянул на меня беспомощно – и дернулся за ним. Ну и дела… Мне оставалось только переглянуться с охранником Витей, у которого появилась понимающая ухмылка на горилльей харе – чем-то он напоминал Мартына – тоже ухмыльнуться, виновато, и отправиться разыскивать Джеффри.
Лешка и Энди пришли вместе, но при виде Клары Лешка тут же захотел исчезнуть.
