Лунный бархат

Сила… Чистая сила.

Конечно, любой из них на что угодно готов ради этой поганой силы. И вранье началось еще тогда, в квартире Вадика, когда он настоял на своем, заставил оставить этого гада в живых, а потом забрал его телефон. Поразвлекаться хотел, видите ли.

Поразвлекался.

Обнимался. В глаза заглядывал. Говорил что-то миленькое.

Вот от чего, собственно, было так погано на душе, когда он забрал телефон, когда устроил аукцион этот дурацкий. Все ясно. Просто чувствовалось, что это не просто так – игрушечки. Что кончится гадко, гаже не бывает.

Сдохнет он, как же. Сдох уже. И теперь эти дохлые снобы, эти Вечные Князья, черт бы их побрал вместе их с силой, просто рады-радешеньки принять его в свое избранное общество. И Жоффруа этот, и Артур – сливки, скажите на милость. И вот все снова по-старому. Он – как новенький, он – как всегда, спокойный такой, как танк, простой такой – будто для него это все привычно, понятно, нормально… ТАК обниматься, ТАК лапать, мать твою – и кого!

Лешка бросил машину у подъезда дома. ОН наверняка сперва придет в гараж и будет ждать там. И пусть. К лучшему. Пусть поизображает дружеское участие – больно это здорово у него выходит. Не придерешься.

Лешка вошел и оглядел свое жилище отстраненным чужим взглядом. Здорово оно все-таки стало нежилым в последнее время. Вроде бы чисто, а все равно как-то… В гараж Лешка переселился, вот что. И все из-за того же. Из-за того, что стыдно перед Маргошкой. Дожили.

Марго смотрела с фотографии с легкой улыбкой. И волосы у нее развевались, и загорелые плечи были низко открыты, и глаза блестели.

Лешка моргнул, снова моргнул, борясь со слезами, которые некстати сами собой поднимались откуда-то снизу. Вытащил из чулана точило. Достал из пластикового сундучка со столовыми приборами Маргошкину серебряную ложку. Мысленно прикинул длину ручки. Сантиметров пятнадцать-двадцать, а больше никому и не надо.

Навести и заточить лезвия было делом пяти минут. Серебро – мягкий металл. Только держать заточку получилось неудобно. Но – на один раз хватит.

Лешка успел завернуть ложку в салфетку и сунуть в карман, а точило запихнуть обратно, перед тем, как в дверь позвонились.

Явился.

Лешка включил телевизор, поймал ночной канал и уселся в кресло.

Он позвонил еще раз, потом, судя по всему, прошел через дверь. Секунду возился в коридоре. Вошел в комнату, уже босой и без куртки. Сел на пол рядом с креслом, положил ладошки на подлокотник.

– Я думал, ты в гараж поехал.

Мне плевать, что ты думал.

– Ты сердишься, да?

Много чести на тебя сердиться.

– Леш, понимаешь, у Вечных своего рода закон… не оставаться в долгу… а Дрейк…

– Слушай, ты можешь оставить меня в покое?! Просто на некоторое время заткнуться, а?!

– Леш, мне просто не хотелось, чтобы на нем мой след остался. Пусть он там… сам по себе…

– Отвали.

Встал, постоял пару минут над душой. Взял с комода свернутый плед, бросил на диван. Сходил на кухню. Кагора хлебнуть – звякнул бутылкой об стакан. Вернулся, лег, повернулся лицом к стене.

Лешка выключил телевизор, взял какую-то книгу, раскрыл на середине, замер, бессознательно бегая глазами по строчкам. Слышал, как он дышит. Его, похоже, бессонница мучила – не спалось бедняжке. Но примерно через полчаса бессмысленного рассматривания типографских знаков на одной и той же странице, Лешка осознал, что его дыхания уже не слышит.

Спит он крепко. Просто мертвецки.

Лешка встал с кресла тихо, так тихо, что сам удивился. Вытащил заточку из кармана, развернул, бросил салфетку. Подошел – даже Марго бы не проснулась, хоть и чутко спала – не говоря уж о нем.

Он лежал на правом боку, подсунув ладошки под голову. Удобно. И плед съехал куда-то ниже талии. Как по заказу.

Держать вправду было неудобно, но Лешка приноровился. И удар нанес коротко и точно. Просто удивительно, до чего точно. Будто месяц тренировался. В левый бок между ребер.

Честно говоря, Лешка ожидал каких-то кошмарных звуков, вспышек, обгорелых костей – но не было никакого воя, никаких воплей. Он только охнул, дернулся и открыл глаза. А закрыть не успел – так и остался лежать с открытыми, с ужасно удивленными