– Сказать ей что-нибудь? – спросил Энди сочувственно.
– Черт, еще смотрит в нашу сторону… Нет уж, лучше пойдем отсюда.
Лешка решительно повернулся к дверям, но Клара из ничего, как умеют только вампиры, возникла прямо на его пути.
– Что надо? – спросил Лешка хмуро. – Быстрей, я тороплюсь.
– Поговорить, – сказала Клара мягко. – Только с глазу на глаз.
– Не о чем нам говорить.
– Леш… пожалуйста…
Лицо Клары оттаяло, глаза выглядели тусклыми, как темные опалы на браслете. Опасность неукротимой стихийной силы уже не исходила от нее темными волнами. Ей, пожалуй, действительно хотелось поговорить, и Лешка решился.
– Слышь, Энди, – сказал он, смущаясь, – я тут скажу пару слов.
Энди усмехнулся, кивнул и ушел. Клара взяла Лешку за руку, отчего он поморщился, и они вместе ушли в затененную нишу за эстрадой.
– Что ты хочешь сказать? – хмуро спросил Лешка, усевшись.
– Ты зря сбежал. Я тебя не гнала.
– Я не сбежал.
– Ах, ушел! Все равно зря.
– Захотел – и ушел.
– Теперь будешь злиться на меня?
– Интересно, а чего бы ты ждала?
Клара прикусила губу, усмехнулась – у нее снова был отрешенный прислушивающийся вид. Лешке это не понравилось.
– Ты чего это задумала?
– Да ничего. Просто сегодня первый раз мсье Жоффруа пришел, со своим миньоном. Новеньким. Ты его знаешь.
– Никого я не знаю. И до Жоффруа мне дела нет.
– А этого типа зовут Дрейк. Хотя он теперь Мигель, видите ли. Он теперь, видите ли, крутой. Как же – он мсье Жоффруа позвонил, не кому-нибудь, а тот его взял под крылышко. Орла недостреленного.
– Слушай, Клара, мне наплевать! Поняла?
– Поняла, поняла, просто думала, что тебе интересно. Мне-то что? Просто за этим Дрейком Энди бегает, а мсье Жоффруа – ни ползвука. Чем бы дитя ни тешилось…
Кровь бросилась Лешке в лицо.
– Ты врешь!
Клара коротко, зло рассмеялась.
– Вот еще. Зачем мне? Ведь этот милый мальчик – не мой компаньон. Просто он Дрейка облизать готов с головы до ног. Чистая сила у нечистой силы, видишь ли…
– Ты врешь! – почти выкрикнул Лешка.
– И не думаю. Твой Энди с порога к нему побежал. Они лижутся в холле. Мне даже отсюда слышно.
Лешка вскочил, опрокинув стул, и выбежал из зала.
Ему изо всех сил хотелось, чтобы слова Клары оказались самой подлой и грязной ложью – но через миг пришлось убедиться в ее правоте. Дрейк и Энди так самозабвенно целовались в простенке между двумя колоннами, что даже не заметили сразу Лешкиного присутствия.
Дрейк, шикарный, как все Вечные Князья, Дрейк в черной шелковой рубашке и бархатных штанах, будто ему не привыкать, будто всегда был вампиром, Дрейк с бесцветными глазами, в которых появились красные огоньки – такой спокойный, надменный, уверенный в себе, сволочь, и Энди с такой знакомой Лешке детской, лукавой, кокетливой миной – они оба были так спокойны и так нежны, будто вся эта мерзость – в порядке вещей. Будто это совершенно нормально – здесь, чуть ли не посреди зала, где каждый может увидеть. Будто это не должно ни удивлять, ни шокировать, ни бесить, как самое обычное дело.
И когда Лешка встретился взглядом с Дрейком, наконец-то его заметившим, и увидел его лицо, понимающее, насмешливое, снисходительное – что-то внутри разбилось со звоном, и в живую плоть воткнулись осколки. Лешка выскочил на мороз без куртки и шапки, торопясь, дрожащими руками, отпер машину – и она, как послушное животное, завелась с пол-оборота.
Кажется, Энди выбежал следом, но это уже не имело значения.
Все оказалось враньем, предательством и враньем.
Жалеть, уговаривать себя, слушать объяснения уже не имело смысла. Если враньем было все с самого начала, что можно поправить объяснениями!
